Карлос Кастанеда

Отделенная реальность (Часть 1)

Мы оба громко засмеялись. Я обнял его. Я нашел его

объяснение превосходным, хотя я и не понял его полностью.

Мы сидели, как обычно, перед дверьми его дома. Было

позднее утро. Перед доном Хуаном была куча семян, и он

выбирал из них мусор. Я предложил ему свою помощь, но он

отстранил меня; он сказал, что семена - это подарок одному

из его друзей в центральной Мексике, и у меня нет

достаточной силы, чтобы прикасаться к ним.

- С кем ты применяешь контролируемую глупость, дон

Хуан? - спросил я после долгого молчания.

- Со всеми, - воскликнул он, улыбаясь.

Я чувствовал, что должен остановиться на этом моменте,

и спросил его, означает ли его контролируемая глупость, что

его поступки никогда не бывают искренними, а лишь действия

актера?

- Мои поступки искренни, но они лишь действия актера.

- Но тогда все, что ты делаешь, должно быть

контролируемой глупостью, - сказал я, поистине удивленный.

- Да, все.

- Но это не может быть правдой, что каждый отдельный из

твоих поступков, есть только контролируемая глупость.

- Но почему нет?

- Это означало бы, что для тебя, в действительности,

никто и ничто ничего не значат. Возьми, например, меня. Ты

имеешь в виду, что для тебя не имеет значения, буду я

человеком знания или нет, живу я или умру, или делаю

что-либо?

- Верно, мне нет до этого дела. Ты, как Люсио или

кто-либо еще в моей жизни - моя контролируемая глупость.

Я испытал редкое чувство пустоты. Очевидно, не было

такой причины в мире, почему бы дон Хуан должен был

заботиться обо мне, но, с другой стороны, я был почти

уверен, что ему есть дело до меня лично;я думал, что иначе и

быть не может, поскольку он всегда уделял мне свое

неразделенное внимание в любой момент, который я проводил с

ним. Мне подумалось, что, может быть, дон Хуан так говорит

просто потому, что я ему надоел. В конце концов, ведь я

отказался от его учения.

- Я чувствую, что мы говорим о разных вещах, - сказал

я. - Мне не следовало приводить в пример самого себя. Я имел

в виду, что должно быть в мире что-нибудь, до чего тебе есть

дело, в том смысле, что это не контролируемая глупость. Я не

думаю, чтоб можно было продолжать жить, если нам,

действительно, ни до чего не будет дела.

- Это относится к т е б е . Вещи имеют значения

д л я т е б я . Ты спросил меня о моей контролируемой

глупости, и я сказал тебе, что все, что я делаю по отношению

к себе и к другим людям, - есть глупость, потому что ничего

не имеет значения.

- Я хочу сказать, дон Хуан, что если для тебя ничего не

имеет значения, то как ты можешь продолжать жить... Я,

действительно, хочу знать; та должен объяснить мне, что ты

имеешь в виду.

- Может быть, это и невозможно объяснить. Некоторые

вещи в твоей жизни имеют для тебя значение, потому что они

важны. Твои поступки, определенно, важны для тебя; но для

меня ни единая вещь не является более важной и ни один из

моих поступков, и ни один из поступков людей. Тем не менее,

я продолжаю жить, так как я имею свою волю, потому что я

настроил свою волю, проходя через жизнь, до таких пор, что

она стала отточенной и цельной, и теперь для меня ничего не

значит то, что ничего не имеет значения. Моя воля

контролирует глупость моей жизни.

Я сказал ему, что, по-моему, некоторые поступки людей

были очень важны; я сказал, что ядерная война, определенно,

была самым драматическим примером таких поступков. Я сказал,

что для меня уничтожение жизни на земле было бы поступком

чрезвычайно ненормальным.

- Ты веришь этому, потому что думаешь. Ты думаешь о

жизни. Т ы н е в и д и ш ь .

- Разве я чувствовал бы иначе, если бы я мог

в и д е т ь ?

- Как только человек научится в и д е т ь , он

окажется один в мире, где есть только глупость. Твои

поступки, точно также, как поступки других людей, в общем

кажется важными для тебя, потому что ты научился думать, что

они важны. Мы выучиваемся думать обо всем, и затем приучаем

наши глаза видеть так, как мы думаем о вещах, на которые

смотрим. Мы смотрим на себя, уже думая, что мы важны. И так

оказывается, что мы чувствуем себя важными. Но тогда, когда

человек научится в и д е т ь , он поймет, что он не может