Идрис Шах

Сказки Дервишей

не только не

наказал за совет, который я дала волу, но даже сделал мне

сейчас доброе дело. И подумав так, ослица сказала:

- Спасибо, хозяин.

Тимур ее понял и захохотал от удовольствия, а его жена еще

больше нахмурилась и заворчала:

- Ты, наверное, знаешь, о чем говорят животные, но

скрываешь от меня.

- Да кто же может понять, о чем говорят животные, -

ответил Тимур, - в своем ли ты уме?

Когда они возвратились с базара, Тимур вошел в стойло и

положил волу свежего сена, которое привез с базара.

- Твоя жена изводит тебя расспросами, ибо ее мучает

любопытство, - обратился к нему вол на своем языке. - Ты

можешь не выдержать и раскроешь ей свою тайну, и тогда,

понимаешь ли ты, какая опасность тебе грозит, о бедный

человек?! Послушайся моего совета, пригрози избить ее палкой в

палец толщиной, если она от тебя не отстанет. Только так ты

сможешь отучить ее от любопытства и сохранить свою тайну.

- Как странно, - подумал Тимур, - что этот вол, которому я

угрожал мясником, думает о моем благополучии.

И, взяв палку, он направился к жене.

- Видишь эту палку? - сказал он, входя в дом, - так вот,

знай, что я изобью тебя палкой, если ты и впредь будешь

приставать ко мне с расспросами, почему я так много смеюсь.

Женщина была так напугана этой угрозой - ведь ничего

подобного он раньше ей не говорил, - что навсегда отстала от

него. Вот так Тимур-ага избежал ужасной судьбы тех, кто выдает

тайны людям, не готовым к восприятию.

Тимур-ага известен из фольклора своей способностью

воспринимать важное в вещах, казалось бы, незначительных.

Широкая популярность этой истории на Балканах и Ближнем

Востоке объясняется тем, что она, как говорят, несет в себе

бараку - благословение

- которую получает как рассказчик, так и слушатель. Многие

суфийские истории внешне напоминают волшебные сказки.

ИНДИЙСКАЯ ПТИЧКА

У одного купца в клетке жила птичка. Вот однажды он

собрался по своим делам в Индию, на родину этой птички, и

спросил ее, что ей оттуда привезти. Птичка попросила отпустить

ее на свободу, но купец отказался. Тогда она попросила его,

когда он прибудет в Индию, пойти в джунгли и рассказать

вольным птицам о ее плене.

Купец выполнил ее просьбу. Но только он рассказал о своей

пленнице какой-то дикой птице, как две капли воды похожей на

его птичку, как она замертво упала на землю. Купец решил, что

она родственница его любимицы, и весьма огорчился, считая себя

виновником ее смерти.

Когда он возвратился домой, его птичка спросила, какие

новости он ей привез.

- Боюсь, что мои новости опечалят тебя, - ответил купец. -

Случайно я обратился к одной из твоих родственниц, и когда

рассказал ей твою историю, ее сердце разорвалось от горя и она

в тот же миг умерла.

Не успел купец произнести это, как его птичка упала

бездыханной на дно клетки и затихла.

- Известие о смерти родственницы убило ее, - подумал

купец. Опечаленный, он достал птичку из клетки и положил

ee на подоконник.

Птичка тут же ожила и вылетела в открытое окно.

Она уселась на ветку дерева перед окном и закричала купцу:

- Теперь ты понял, что печальные новости, как ты их

назвал, были для меня доброй вестью? Мне было передано

послание - совет, как поступить, чтобы выбраться на волю; это

послание мне было передано через тебя, мой мучитель.

И птичка улетела, наконец-то, свободная.

Эта притча, приводимая Руми, подобно многим другим

притчам, подчеркивает для суфийского искателя огромную

важность косвенного обучения в суфизме.

Имитаторы и системы, носящие названия, соответствующие

традиционному мышлению, как на Востоке, так и на Западе,

предпочитают обычно придавать особое значение 'системе' и

'программе' - скорее, нежели всему опыту суфийской школы в

целом.

КОГДА СМЕРТЬ ПРИШЛА В БАГДАД

Ученик одного багдадского суфия, находясь в караван-сарае,

случайно услыхал беседу двух незнакомцев, из которой понял,

что один из Ангел Смерти.

- В течение следующих трех недель я собираюсь посетить

трех людей в этом городе, - сказал Ангел своему собеседнику.

Ученик был так напуган, что, стараясь оставаться

незамеченным, даже затаил дыхание и просидел в своем углу, не

шелохнувшись, пока Ангел и его спутник не ушли. Затем он стал