Говард Лавкрафт

Призрачные поиски неведомого Кадафа

Этот циклопический овраг далеко впереди переходил в глубокий

обрыв, и глубоко внизу, едва ли не вровень с потаенными недрами земли, зияли

его самые нижние пределы. То была каменоломня, где трудились явно не люди, и

в ее вогнутых стенах были вырезаны огромные, в ярд шириной, квадраты,

свидетельствовавшие о размерах глыб, некогда вырубленных здесь безвестными

резчиками. А высоко над иззубренным краем хребта каркали и хлопали крыльями

гигантские вороны, а неясное жужжание в незримых глубинах говорило о

присутствии там воинства летучих мышей или ведьм, а то и вовсе безымянных

тварей, населяющих черную бездонную тьму. Картер стоял в сумерках на узкой

горной тропе, глядя на убегающую вниз тропу и на высящиеся справа до самого

горизонта ониксовые скалы, и высокие утесы слева, в которых была вырезана

эта страшная немыслимая каменоломня.

И вдруг як, издав протяжный крик, вырвался, отпрыгнул в сторону и в

ужасе помчался вниз по узкой тропе в северную сторону, пока не скрылся из

виду. Выбитые его торопкими копытами камешки брызнули через край каменоломни

и полетели вниз, во тьму, и Картер даже не услыхал стука от их падения на

дно. Но путник забыл об опасностях, таившихся по сторонам этой зыбкой тропы,

и устремился вдогонку за своим сбежавшим зверем. А вскоре с левой стороны

опять возвысились черные скалы и вновь тропа превратилась в узкий проход в

горах, а Картер спешил за яком, и огромные отпечатки копыт вели его

маршрутом обезумевшего беглеца.

Как-то ему почудилось, что он услыхал впереди топот перепуганного

зверя, и Картер поспешил за ним с удвоенной скоростью. Он покрывал милю за

милей, и постепенно дорога становилась все шире, пока он не понял, что очень

скоро попадет в холодную и страшную северную пустыню. Мрачные серые глыбы

далеких неприступных пиков вновь завиднелись на горизонте справа, а впереди

замаячили скалы и валуны на широком плато, за которым, без сомнения,

начиналась темная безграничная равнина. И вновь в его ушах гулко зазвучал

топот копыт, даже яснее, чем прежде, но на сей раз он не воодушевился, а

исполнился ужасом, ибо понял, что это вовсе не копыта сбежавшего яка.

Нарастающий неумолимый топот доносился из-за спины...

И теперь погоня за яком обернулась бегством от незримой твари, ибо хотя

Картер и не смел оглянуться, он инстинктивно чувствовал, что его преследует

нечто невыразимое и неосязаемое. Его як, должно быть, первым почуял ее или

услышал этот топот, и Картер не решался даже помыслить, откуда настигал его

преследователь -- от последнего ли лагеря каменотесов или же из черной

исполинской каменоломни. Тем временем скалы остались позади и ночь

сгустилась над испещренной призрачными утесами бескрайней песчаной пустыней,

в которой терялись все дороги. Он уже не видел отпечатков копыт яка, но за

его спиной звучал неумолчный кошмарный топот, то и дело заглушаемый, как ему

казалось, гулким хлопаньем исполинских крыльев и жужжанием. К своему ужасу,

он понял, что безнадежно заблудился в этой фозной пустыне слепых скал и

нехоженых песков. Лишь далекие неприступные пики справа служили ему неким

ориентиром, но и они стали неясными в сгустившихся серых сумерках, и вместо

них на горизонте замерцали слабо подсвеченные облака.

И затем в туманной дымке в северной части горизонта прямо перед собой

он заметил нечто ужасное. В первый миг ему показалось, что эта гряда черных

гор, но потом он вгляделся и понял, то это кое-что иное. Фосфоресцирующие

облака довольно четко освещали его очертания и даже позволяли рассмотреть

отдельные его части на фоне клубящегося позади дыма. Насколько далеко это

было, Картер не мог сказать, но, видимо, очень далеко. Оно было в тысячу

футов высотой и вздымалось огромной вогнутой аркой от серых неприступных

пиков к невообразимым безднам на западе, и в какое-то мгновение стало

походить на могучий ониксовый хребет. Но потом ониксовые горы вдруг растаяли

под чьей-то исполинской рукой, явно не человеческой. Эти громады безмолвно

присели на вершине мира, точно волки или упыри, увенчанные облаками и

туманами, став вечными сторожами тайн севера. Они сидели полукругом, эти

собакоподобные горы, превратившиеся в чудовищные изваяния дозорных и

угрожающе подъявшие десницы над всем человечеством.

И в мерцающем свечении набрякших облаков их каменные двойные головы как