Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том II (Часть 2)

и без дурного намерения.

Вопреки усилиям инквизитора Молины он не сделал ни одного серьезного

показания против Переса. Он припомнил только высказанное им и уже

квалифицированное положение, которым Перес, по-видимому, хотел сказать, что

Бог спит. При этом Басанте старался смягчить обвинение. 0днако 27 ноября,

когда Перес был в По, а кастильская армия - в Сарагосе, Басанте написал

трибуналу вещи, которых никто от него не требовал и которые доказывают, что

он гнусно вел себя с Пересом с половины сентября, а теперь ожидал награды за

свое предательство. Он сказал, что Перес ничего не скрывал от него и говорил

о плане перепилить решетку тюрьмы, но остерегся сказать, что он сам помогал

ему, как показал это 6 января 1592 года Томас Перес де Руэда (который также

приложил к этому руку). Басанте прибавил, что, когда оставалось перепилить

место не толще ножа, на него напали сомнения; он почувствовал смущение и

обратился к своему духовнику, отцу Роману, иезуиту, который потребовал его

согласия, чтобы сказать об этом ректору и отцам Эскриве и Гаресу.

II. Четыре священника решили, что следует сообщить об этом святому

трибуналу. Отец Эскрива взял на себя это поручение, получив от инквизиторов

и вице-короля обещание прощения для сообщника Басанте. Иезуит, сделав доклад

тому и другому, все обещал от имени инквизитора Морехона и вице-короля, и

поручил Басанте поддерживать по-прежнему дружеские отношения с Пересом и его

друзьями, чтобы узнать их разговоры и планы. В результате этой меры побег

Переса не состоялся, а инквизитор Морехон узнал обо всем, что происходило.

Когда Антонио Перес покинул 24 сентября Сарагосу, он поручил Басанте

вскрывать письма, приходившие к нему из Мадрида, и в продолжение нескольких

месяцев он исполнял это поручение.

III. Басанте объяснил шифр, которым пользовались в этой переписке, и

указал имена лиц, знавших секрет. Он прибавил, что, получив два письма со

времени отъезда Переса и передав их дону Мартину де ла Пусе, он узнал, что

Перес был в Сарагосе, и уведомил об этом инквизитора Морехона. Перес был бы

тотчас арестован, если бы случай не доставил в руки Мануэля Донлопе письмо

инквизитора к дону Педро Франкесу, государственному секретарю, которое и

решило отъезд Антонио Переса, потому что дало понять дону Мартину де ла

Пусе, что Баcанте предал своего друга и инквизитор просит для него награды

за предательство. Эти показания Басанте были не единственными,

расположившими инквизиторов оказать ему милость. Через него стало известно

множество частных подробностей насчет Переса, которые послужили к усилению

обвинений его процесса. 8 января 1592 года он прибавил к ним новые

разоблачения о других обстоятельствах поведения Переса, например

многочисленные пасквили, появившиеся в августе и сентябре, содержание коих

принадлежало бывшему министру, а стихотворная форма - Басанте.

IV. Когда Басанте дал это последнее показание, он боялся быть

арестованным, так как, говоря об обещанной ему большой награде, он

утверждал, что ничего другого не просит, кроме того, чтобы жить спокойно и

не быть притянутым к ответственности за памфлеты, которые он составлял

вместе с Пересом и за которые он извинялся как мог. Но несчастный Томас

Перес де Руэда был тогда в секретной тюрьме и показал на допросе, что Пересу

помогали в подготовке бегства он сам и Басанте, так что последний был сочтен

за давшего неполное признание и имевшего дурные намерения. Он сразу погубил

результат своих разоблачений, поскольку инквизиторы убедились, что он

действовал из-за выгоды, а не из-за стремления исполнить обязанности

христианина, так как он скрывал свои собственные погрешности. Молчание о

памфлетах, которое он долго хранил, было воспринято не как забывчивость, а

как результат дурного намерения. Его арестовали, но без излишней суровости;

посадили в обыкновенную тюрьму 15 января. Подозрения, возникшие на его счет,

увеличились, когда были получены из Мадрида показания Диего Бустаманте и

Антонио де Аньос. 24 февраля он уже был в секретной тюрьме, где он дал новое

показание и еще другие - 25 марта, 17 апреля и 12 августа. Наконец сдержали

данное ему обещание не выставлять его на позор появления в качестве публично

кающегося на аутодафе; удовольствовались изгнанием его из Сарагосы и

лишением должности.