Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том I (Часть 1)

с осужденным два или три дня, по всей стране

объявлялось об аутодафе, которое справлялось посреди городской площади, на

таком же эшафоте, о каком я уже говорил. Читался приговор, в силу которого

осужденный должен быть передан в руки светской власти, причем последним

словом этого приговора была просьба к судьям обращаться с осужденным

человеколюбиво. Затем он передавался им после лишения сана епископом, если

это был священник.

XXII. Если обвиняемый был нераскаянным еретиком, не рецидивистом, он

присуждался к релаксации [287]. Но никогда не доводили дела до аутодафе, не

попробовав в течение долгого времени обратить его и привести к единению с

католической Церковью всеми средствами, которые могла внушить опытность в

этом деле. Обеспечив надежность его тюремного заключения, позволяли и даже в

некотором роде побуждали его родных, друзей, соотечественников, духовных лиц

и всех людей, известных своим образованием, посещать его в тюрьме и

беседовать с ним. Сам епископ и инквизитор приходили к обвиняемому и

убеждали его вернуться в лоно Церкви. Хотя он выражал в своем упорстве самое

сильное желание быть поскорее сожженным (что случалось часто, потому что эти

люди считали себя мучениками и выказывали свойственную им твердость),

инквизитор на это никогда не соглашался; наоборот, он удваивал доброту и

кротость, удалял все, что осужденному могло внушать ужас, и старался уверить

его, что, обратившись, он избегнет смерти, лишь бы только он снова не впал в

ересь, что и бывало в действительности, так как накануне аутодафе релаксация

заменялась пожизненным тюремным заключением.

XXIII. Эти меры, имевшие целью обращение осужденного, не мешали

оповещению об аутодафе во всех окрестностях, чтобы жители их стеклись для

присутствия на нем. Если обращение не состоялось, воздвигали на площади

эшафот; секретарь читал перед собравшимся народом изложение вин и приговор

осужденного; затем инквизитор произносил проповедь. По окончании ее

присужденный к релаксации передавался в руки королевского судьи, который

отправлял его на костер, где он погибал в пламени, по прочтении приговора,

вынесенного во исполнение предписаний гражданского закона.

XXIV. Если несчастный еретик был рецидивистом, то напрасно он объявлял

о своем решении вернуться к вере; ему было невозможно избежать смертной

казни; единственною милостью, которую ему оказывали, было избавление от мук

костра: после исповеди и причастия его удушали руками палача и бросали в

огонь его труп.

XXV. Заочно присуждали тех подсудимых, которые бежали из тюрьмы или

раньше, до ареста, обратились в бегство. Справляли их аутодафе, выставляя их

статую, и ее предавали пламени вместо приговоренного заочно (contumax),

который в нем погиб бы сам, если б не бежал и был бы уличен в ереси и

упорстве.

XXVI. Я обхожу молчанием другие частности способа судопроизводства

прежней инквизиции, потому что, мне кажется, я сказал достаточно, чтобы

показать, до какой степени она отличалась от других трибуналов. Читатели,

которые пожелают детальнее удовлетворить свою любознательность, могут

прочесть Руководство, составленное инквизитором Николаем Эймериком.

Статья третья

О СВОЙСТВЕ НАКАЗАНИЙ И ЕПИТИМИЙ, НАЛАГАВШИХСЯ ПРЕЖНЕЙ ИНКВИЗИЦИЕЙ

I. Трибунал уполномоченной инквизиции, будучи церковным учреждением,

мог сам по себе присуждать только духовные наказания: отлучение от Церкви,

лишение сана, запрещение в священнослужении, отрешение от должности и снятие

монашества по отношению к лицам, а по отношению к городам и селениям -

интердикт и прекращение божественной службы. Однако законы христианских

императоров IV и последующих веков; мнения, установившиеся в течение и после

VIII века; общее извращение канонических идей и принципов в течение XI века

(чудовищно возросшее в последующие века); опасение, внушаемое государям

косвенным средством церковных наказаний, за целость их корон; всеобщее

полное неведение истинных границ церковного могущества и светской власти,

гораздо более древней, чем ее соперница, - все эти обстоятельства послужили

причиной того, что инквизиторы XIII века сочли себя вправе налагать чисто

светские наказания, за исключением смертной казни. Поэтому можно наблюдать,

что, если объявление смертной казни не было во власти инквизиторов, они