ОШО

Пустая лодка. Беседы по высказываниям Чжуан Цзы (Ч

Ваш любимый касается вашей

руки... тепло другое. Кровь движется в ином танце, она

пульсирует не так, как обычно.

Но когда вашу руку берет в свою врач, пульс совсем не такой. Он

может слышать удары вашего сердца, но это другое биение. Когда

сердце бьется для любимого, оно имеет свою собственную песнь, но

лишь любимый может услышать ее, лишь любимый может знать это

биение, эту кровь, это тепло жизни. Врач этого знать не может.

Что же изменилось? Врач становится исследователем, а вы --

исследуемым, -- вы не едины, не одно. Врач относится к вам, как

к объекту. Он смотрит на вас так, как если бы он смотрел на вещь

-- это и порождает различие. Любимый не смотрит на вас, как на

объект -- он становиться с вами одним, он сливается и тает. Он

стремится познать глубочайшую суть вашего естества, но нет у

него объяснений. Он чувствует это, но чувство -- это совсем

иное, это не объяснение. Он не может об этом -- думать.

Все, что поддается осмыслению, не живо. Мысль имеет дело со

смертью, она всегда имеет дело с мертвыми предметами; вот почему

в науке нет места чувству. Чувство придает существованию другую

размерность, придает дополнительное измерение -- измерение

живого.

Эта красивая история может о многом вам рассказать.

Продвигайтесь по ней шаг за шагом, и, если вы придете к

заключениям, к выводам, то, поймите, вы упустили ее суть. Если

же вы начнете смеяться, вы ее поняли.

Раз трое друзей обсуждали жизнь.

Чжуан Цзы краток. Как всегда, те, кто знает, немногословны, они

не проронят ни единого лишнего слова. В их жизни остается только

самое существенное.

Раз трое друзей обсуждали жизнь.

Первое, что надо заметить, -- только друзья могут обсуждать

жизнь. Когда бы обсуждение ни переходило в спор, когда бы

обсуждение ни превращалось в дебаты, диалог разрушен. Жизнь так

обсуждать невозможно. Только друзья могут обсуждать, потому что

их обсуждение не становится дебатами, оно остается диалогом.

В чем же различие между дебатами и диалогом? В дебатах вы не

готовы, не хотите выслушать другого; даже если вы вроде бы и

слушаете, вы лишь притворяетесь. Вы не слушаете по-настоящему,

вы просто подготавливаете свои аргументы. Когда ваш оппонент

говорит, вы готовитесь противоречить. Пока говорит другой, пока

он что-то произносит, вы лишь ждете удобного случая возразить. В

вас уже живет предубеждение против его слов, у вас всегда есть

свои соображения, своя теория. Вы не пытаетесь искать нового, вы

не ничего не воспринимаете, вы не простодушны, не невинны; вы

уже полны, ваша лодка не пуста. Вы тащите с собой определенные

теории, и вы пытаетесь доказать их истинность.

Искатель истины не таскает с собой теорий. Он всегда открыт,

уязвим, всегда восприимчив. Он может слушать. Индуист слушать не

может, мусульманин слушать не может. Как может индуист что-то

услышать? Он уже знает истину, слушать нет нужды. Вы пытаетесь

его заставить слушать, но он не в силах это делать; ум его уже

настолько полон, что ничто не в состоянии проникнуть в него.

Христианин -- ничего не слышит, он уже знает истину. Он закрыл

свои двери для новых ветров, он закрыл свои глаза для нового

солнечного восхода, новой зари пробуждения, он всего достиг, он

добрался до места.

И все те, кто считает, что они достигли цели, отлично могут

дебатировать, но вступить в диалог они не способны. Они могут

лишь сталкиваться и размахивать руками. И тогда их дебаты

перерастают в конфликт и они во всем противопоставляют себя

другому. В подобной дискуссии вы можете доказывать что угодно,

хотя ничего и не сможете доказать. В ваших силах заглушить,

заставить замолчать другого, но так вы его никогда не обратите

на путь истины. Вы не можете ничего довести до сознания

оппонента, ни в чем его убедить, потому что это ни что иное, как

своего рода война, этакая цивилизованная война -- вы не палите

во все стороны из оружия, вы стреляете словами.

Не зря Чжуан Цзы говорит: 'Трое друзей обсуждали жизнь', -- вот

почему они могли в конце концов расхохотаться; иначе бы они

пришли к заключению. Одна теория могла бы нанести поражение

другим теориям, одна философия могла бы заставить замолчать

другие философии, тогда было бы сделано заключение, сделаны

выводы -- а заключение мертво.

У жизни нет выводов, она не имеет заключения. Жизнь не заботится

о таких глупостях. Она все продолжается и продолжается без

конца; она есть всегда, вечная, устремленная вперед история. Как