Карлос Кастанеда

Отделенная реальность

были расставлены и указывали

на меня. Он позволил своей руке пару раз колыхнуться прежде,

чем вывел ее на уровень моего лица. В таком положении он

держал ее с секунду, а затем сказал мне несколько слов. Его

голос был очень ясным, и все же я слов не разобрал.

Через секунду он уронил руку вдоль тела и остался

неподвижен, приняв странную позу. Он стоял, опираясь на

щиколотку левой ноги. Его правая нога огибала пятку левой

ноги, и ее носок мягко и ритмично потопывал по полу.

Меня охватило неожиданное ощущение - своего рода

беспокойство. Мои мысли, казалось, были несвязными. Я думал

о неотносящихся к делу бессмысленных вещах, не имеющих

никакого отношения к происходящему. Я заметил свое

неудобство и попытался выправить мысли, вернув их к

реальности, но не мог этого сделать, несмотря на огромные

усилия. Казалось, что какая-то сила мешала мне концентриро-

вать мысли и думать связно.

Сакатека не сказал ни слова, и я не знал, что еще

сказать или сделать. Совершенно автоматически повернулся и

ушел.

Позднее я почувствовал себя обязанным рассказать дону

Хуану о моей встрече с сакатекой. Дон Хуан расхохотался.

- Что же в действительности тогда произошло? - спросил

- Сакатека танцевал, - сказал он. - он у в и д е л

тебя, а затем он танцевал.

- Что он сделал со мной? Я чувствовал холод и дрожь.

- Очевидно, ты ему не понравился, и он остановил тебя,

бросив на тебя слово.

- Каким образом он смог это сделать? - воскликнул я

недоверчиво.

- Очень просто. Он остановил тебя своей волей.

- Что ты сказал?

- Он остановил тебя своей волей.

Объяснение было неудовлетворительным. Его заключение

звучало для меня белибердой. Я попытался еще порасспрашивать

его, но он не смог объяснить этот случай так, чтобы я был

удовлетворен.

Очевидно, что этот случай, как и любой случай в этой

чуждой системе чувственных интерпретаций может быть объяснен

или понят только в терминах единиц значения, относящихся к

этой системе. Таким образом, эта книга является репортажем,

и ее следует читать, как репортаж. Система, которую я

записывал, была для меня невосприемлема, таким образом

претензия на что-либо иное, кроме репортажа, была бы

обманчива и несостоятельна. В этом отношении я придерживался

феноменологического метода и старался обращаться в своих

записях с магией только как с явлениями, с которыми я

столкнулся. Я, как воспринимающий, записал то, что я

воспринимал, и в момент записывания я старался удерживаться

от суждений.

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Преддверие к виденью *

Глава п е р в а я

2 апреля 1968 г.

Дон Хуан на секунду взглянул и, казалось, совсем не был

удивлен тем, что увидел меня, несмотря на то, что прошло уже

более двух лет с тех пор, как я последний раз приезжал к

нему. Он положил руку мне на плечо, улыбнулся и сказал, что

я изменился и выгляжу толстым и мягким.

Я привез экземпляр своей книги. Безо всяких вступлений

я вынул ее из портфеля и вручил ему.

- Это книга о тебе, дон Хуан, - сказал я.

Он взял ее и провел рукой по страницам, как если бы это

была колода карт. Ему понравился зеленый оттенок переплета и

высота книги. Он ощупал переплет ладонями, пару раз повернул

его и затем вручил мне книгу обратно. Я чувствовал большой

прилив гордости.

- Я хочу, чтобы ты оставил ее себе, - сказал я.

Он потряс головой в беззвучном смехе.

- Я лучше не буду, - сказал он и затем добавил с

широкой улыбкой: - ты знаешь, что мы делаем с бумагой в

Мексике.

Я рассмеялся. Мне показалась прекрасной его легкая

ирония.

Мы сидели на скамейке парка в небольшом городке в

горном районе центральной Мексики. У меня не было абсолютно

никакой возможности дать ему знать о моем намереньи посетить

его, но я был уверен, что найду его, и я нашел. Я очень

недолго прождал в этом городе прежде, чем дон Хуан прибыл с

гор, и я нашел его на базаре у прилавка одного из его

друзей.

Дон Хуан сказал мне, как само собой разумеющееся, что я

тут как раз во-время, чтобы доставить его обратно в сонору;

и мы уселись в парке, чтобы подождать его друга,

масатекского индейца, у которого он жил.

Мы ждали около трех часов. Мы говорили о разных

неважных вещах, и к концу дня, как раз перед тем, как пришел

его друг, я рассказал ему о нескольких случаях, свидетелем

которых я был несколько дней назад.

Во время моей поездки у меня сломалась машина на

окраине города и в течение трех дней мне пришлось оставаться

в нем, пока длился ремонт. Напротив автомастерской был

мотель, но пригород всегда действовал на меня удручающе,