Карлос Кастанеда

Отделенная реальность

может

стать магом. Он посоветовал мне немедленно уехать, иначе дон

Хенаро, возможно, убьет меня в своем усилии помочь мне.

- Ты собираешься изменить направление, - сказал он, - и

ты разобьешь свои оковы.

Он сказал, что мне нечего было понимать в действиях его

и дона Хенаро и что маги были вполне способны совершать

необыкновенные проявления.

- Хенаро и я действуем отсюда, - сказал он и указал на

один из центров на своей диафрагме. - а это центр понимания,

и все же ты знаешь, что это такое.

Я хотел сказать, что я в действительности не знал, о

чем он говорил, но он не дал мне времени, встал и указал мне

следовать за ним. Он начал идти быстро необыкновенно, и я,

пыхтя и потея, старался не отставать от него.

Когда мы сели в машину, я огляделся, ища дона Хенаро.

- Где он? - спросил я.

- Ты знаешь, где он, - резко ответил дон Хуан.

Прежде, чем уехать, я посидел с ним, как я делал

всегда. У меня было непреодолимое побуждение спросить

разъяснений. Как говорит дон Хуан, - объяснения - это в

действительности мое потакание себе.

- Где дон Хенаро? - осторожно спросил я.

- Ты знаешь, где, - сказал он. - все же ты каждый раз

терпишь поражение, потому что ты настаиваешь на понимании.

Например, ты знал в ту ночь, что Хенаро был позади тебя все

время, ты даже повернулся и увидел его.

- Нет, - запротестовал я. - нет, я не знал этого.

Я был искренен в этом. Мой ум отказывался принять этот

вид влияния, как "реальное", и, однако, после десяти лет

ученичества с доном Хуаном мой ум не мог больше защищать мои

старые обычные критерии того, что является реальным. Однако,

все предположения, которые я до сих пор возбуждал о природе

реальности, были просто интеллектуальным махинациями;

доказательством тому было то, что под давлением действий

дона Хуана и дона Хенаро, мой ум зашел в тупик.

Дон Хуан посмотрел на меня, и в его глазах была такая

печаль, что я заплакал. Слезы потекли сами. В первый раз в

своей жизни я чувствовал обременяющий вес моего разума.

Неописуемая мука овладела мной. Я невольно завыл и обнял

его. Он быстро стукнул меня суставами пальцев по макушке

моей головы. Я почувствовал это как волну вниз по

позвоночнику. Это имело отрезвляющее действие.

- Ты слишком много потакаешь себе, - сказал он мягко.

Эпилог

Дон Хуан медленно ходил вокруг меня. Он, казалось,

раздумывал, говорить или не говорить что-то мне. Дважды он

останавливался и, казалось, передумывал.

- Вернешься ты или нет - это совершенно неважно, -

наконец, сказал он. - однако, теперь тебе необходимо жить,

как воину. Ты всегда знал это, теперь ты просто в положении,

что вынужден использовать нечто, чем ты пренебрегал прежде.

Но ты должен бороться за это знание; оно не просто дано

тебе; оно не просто вручено тебе свыше. Ты должен выбить его

из себя. Все же, ты все еще светящееся существо. Ты все еще

собираешься умереть подобно всем другим. Я однажды говорил

тебе, что ничего нельзя изменить в светящемся яйце.

Он помолчал момент. Я знал, что он смотрел на меня, но

я избегал его глаз.

- Ничто реально не изменилось в тебе, - сказал он.