Карлос Кастанеда

Отделенная реальность

Справа от меня, неподалеку был темный

силуэт низкого дома. Все пришедшие разошлись в разных

направлениях. Я поискал дона Хуана. Его было трудно найти в

темноте. Я некоторое время бродил, шумно натыкаясь на все,

пока не заметил, что он сидит на камне. Он опять сказал мне,

что мой долг будет в том, чтобы подносить воду тем, кто

участвует в митоте. Этой процедуре он обучил меня уже

несколько лет назад. Я помнил каждую деталь, но он настаивал

на том, чтоб освежить память и вновь показал мне, как это

делается.

Затем мы прошли в заднюю часть дома, где собрались все.

Они развели костер. Примерно в 5 метрах от костра был чистый

участок, покрытый соломенными циновками. Мочо - человек,

который нас вел, сел на циновку первым; я заметил, что у

него отсутствует верхняя половина левого уха, что объясняло

причину появления его прозвища. Дон Сильвио сел справа от

него, а дон Хуан - слева.

Мочо сидел лицом к огню. Молодой человек приблизился к

нему и положил перед ним плоскую корзину с батончиками

пейота; затем этот молодой человек сел между мочо и доном

Сильвио. Другой молодой человек принес две большие корзинки,

поставил их рядом с пейотными батончиками и сел между мочо и

доном Хуаном. Затем еще двое молодых людей сели по бокам

дона Сильвио и дона Хуана, образовав кружок из семи человек.

Женщины остались внутри дома. Обязанностью двоих молодых

людей было поддерживать огонь костра всю ночь, а один

подросток и я должны были хранить воду, которая должна быть

дана семи участникам после их ночного ритуала. Мы с

мальчиком сели у камня. Огонь и сосуд с водой находились на

равном расстоянии от круга участников.

Мочо - ведущий - запел свою пейотную песню; его глаза

были закрыты; его тело покачивалось вверх и вниз. Это была

очень длинная песня. Языка я не понимал. Затем все остальные

пропели свои пейотные песни. Они, очевидно, не следовали

никакому предустановленному порядку. Они явно пели, каждый

тогда, когда он чувствовал к этому потребность.

Затем мочо взял корзину с пейотными батончиками, взял

два из них и положил ее опять в центре круга. Следующим был

дон Сильвио, а затем дон Хуан. Четверо молодых людей,

которые, казалось, были отдельной группой, взяли каждый по

два батончика по очереди против часовой стрелки.

Каждый из семи участников спел и съел по 2 батончика

пейота последовательно 4 раза. Затем они пустили по кругу

другие две маленькие корзинки с сухими фруктами и сушеным

мясом.

Этот цикл они повторяли в различное время ночи, однако

я не смог усмотреть какого-нибудь скрытого порядка в их

индивидуальных движениях. Они не разговаривали друг с

другом; они скорее были сами по себе и сами для себя. Я ни

разу не видел, чтобы кто-нибудь из них хотя бы один раз

обратил внимание на то, что делают остальные.

Перед рассветом они поднялись, и мы с молодым парнем

дали им воду. После этого я вышел пройтись вокруг, чтобы

сориентироваться. Дом был однокомнатной хижиной, низким

саманным сооружением с крышей из хвороста. Окружающий пейзаж

был очень подавляющим. Хижина была расположена в холмистой

равнине со смешанной растительностью. Кустарники и кактусы

росли вперемежку, но деревьев не было совершенно. Я не

испытывал желания удаляться от дома.

Утром женщины ушли. Мужчины в молчании передвигались

вблизи дома. Около полудня все мы опять сели в том же

порядке, как и предыдущей ночью.

Корзина с сушеным мясом, нарезанным на куски такой же

величины, что и батончики пейота, пошла по кругу. Некоторые

из мужчин пели свои пейотные песни. Через час или около того

все они поднялись и разошлись в разные стороны.

Женщины оставили горшок каши для тех, кто следит за

огнем и водой. Я немного поел, а затем проспал большую часть

второй половины дня.

После того, как стемнело, молодые люди, ответственные

за огонь, развели опять костер, и цикл поедания пейота

начался вновь. Он примерно шел по тому же порядку, что и

предыдущей ночью, и кончился на рассвете.

В течение всей ночи я старался наблюдать и записывать

каждое отдельное движение каждого из семи учатсников в

надежде раскрыть малейшую форму видимой системы словесной

или бессловесной связи между ними. Однако, в их действиях не

было ничего, что указывало бы на скрытую систему.

В начале вечера цикл поедания пейота возобновился

опять. К утру я знал, что потерпел полную неудачу в попытках

найти ключи, указывающие на скрытого лидера, или раскрыть

хоть какую-нибудь форму скрытой коммуникации между ними или

какие-либо следы их системы соглашения. Весь остаток дня я