Карлос Кастанеда

Отделенная реальность

чем ты сделаешь какое-либо решение, но

если ты его сделал, то будь на своем пути свободным от забот

и мыслей. Будет миллион других решений еще ожидать тебя. В

этом путь воина.

- Я думаю, что так и делаю, дон Хуан; хотя бы

временами. Это очень трудно все-таки - продолжать помнить

себя.

- Когда вещи становятся неясными, воин думает о своей

смерти.

- Это еще труднее, дон Хуан. Для большинства людей

смерть - это что-то очень неясное и далекое. Мы никогда о

ней не думаем.

- Почему же не думаете?

- Но зачем это нужно?

- Очень просто, - сказал он, - потому что идея смерти -

это единственная вещь, которая укрощает наш дух.

К тому времени, как мы покинули Лос Видриос, было так

темно, что зубчатые силуэты гор растворились в небе. Больше

часа мы ехали в молчании. Я почувствовал усталость.

Казалось, что я не хочу говорить, потому что не о чем

разговаривать. Движение было минимальным. Несколько машин

прошло нам навстречу. Казалось, что мы были единственными

людьми, едущими по шоссе на юг. Мне подумалось, что это

странно, и я продолжал поглядывать в зеркало заднего обзора,

чтобы увидеть, нет ли других машин, идущих сзади, но их не

было.

Через некоторое время я перестал выискивать машины и

вновь стал думать о перспективах нашей поездки. Затем я

заметил, что свет моих фар слишком яркий по сравнению с

темнотой вокруг, и я опять взглянул в зеркало. Сначала я

увидел яркое сияние, а затем две иглы света вырвались как бы

из-под земли. Это были фары машины на вершине холма позади

нас. Некоторое время они были видны, затем исчезли в

темноте, как если бы они были выключены; через секунду они

появились на другом бугре, а затем исчезли вновь. Я долгое

время следил за их появлениями и исчезновениями. Раз мне

стало видно, что машина нагоняет нас. Она определенно

приближалась. Огни были больше и ярче. Я стал нажимать

сильнее на педаль газа. У меня было чувство неловкости. Дон

Хуан, казалось, заметил, на что я обращаю внимание, а,

может, он заметил только то, что я увеличиваю скорость.

Сначала он взглянул на меня, затем он повернулся и посмотрел

на огни фар в отдалении.

Он спросил, все ли со мной в порядке. Я сказал ему, что

я долгое время не замечал позади нас никаких машин, и

внезапно заметил фары машины, которая нагоняет нас. Он

хмыкнул и спросил меня, действительно ли я думаю, что это

машина. Я ответил, что это должна быть машина; и он сказал,

что мое отношение к этому свету показывает ему, что я,

должно быть, как-то почувствовал, что что бы там ни было

позади нас, но это больше, чем просто машина. Я настаивал,

что, мне кажется, это просто другая машина на шоссе или,

может, грузовик.

- Что же еще это может быть? - громко сказал я.

Намеки дона Хуана привели меня на грань срыва.

Он повернулся и посмотрел прямо на меня, затем он

медленно кивнул, как если бы измерял то, что собирается

сказать.

- Это огни на голове смерти, - сказал он мягко. -

смерть надевает их, как шляпу, а затем бросается в галоп.

Это огни смерти, несущейся галопом, настигающей нас и

становящейся все ближе и ближе.

У меня по спине побежали мурашки. Через некоторое время

я вновь взглянул в зеркало заднего обзора, но огней больше

не было. Я сказал дону Хуану, что машина, должно быть,

остановилась или свернула с дороги. Он не стал смотреть

назад, он просто вытянул руки и зевнул.

- Нет, - скащал он, - смерть никогда не останавливае-

тся. Иногда она выключает свои огни, только и всего.

Мы приехали в северо-восточную Мексику 13 июня. Две

похожие друг на друга женщины, казавшиеся сестрами, и четыре

девочки собрались у дверей небольшого саманного дома. Позади

дома были пристройка и сарай с двускатной крышей, от

которого остались лишь часть крыши и одна стена. Женщины,

очевидно, ждали нас; они, видимо, заметили машину по столбу

пыли, который она поднимала на грунтовой дороге после того,

как несколько миль ранее я свернул с шоссе. Дом находился в

глубокой долине, и, если смотреть от него, дорога казалась

длинным шрамом, поднимавшимся высоко вверх по склону зеленых

холмов.

Дон Хуан вышел из машины и с минуту разговаривал со

старыми женщинами. Они показали на деревянные стулья перед

дверью. Дон Хуан сделал мне знак подойти и сесть. Одна из

старых женщин села с нами; остальные вошли в дом. Две

девушки остановились около двери, с любопытством разглядывая

меня. Я помахал им. Они хихикнули и убежали внутрь. Через

некоторое время вышли двое молодых людей и поздоровались с

доном Хуаном. Они не говорили со мной и даже не смотрели на