Карлос Кастанеда

Отделенная реальность

Дон Хуан столкнул меня в воду, и я упал на

дно. Он, по-видимому, держал мою правую руку, когда толкал

меня, и когда я ударился о мелкое дно, он вытянул меня

опять.

Мне потребовалось долгое время, чтобы достичь контроля

над собой. Когда мы вернулись через несколько часов к его

дому, я попросил его объяснить мое переживание. Когда я

оделся в сухую одежду, я возбужденно описал ему то, что я

ощущал, но он отбросил весь мой отчет, сказав, что в этом не

было ничего важного.

- Большое дело! - сказал он, смеясь надо мной. - Ты

видел свечение, большое дело.

Я настаивал на объяснении, но он встал и сказал, что он

должен уйти. Было почти пять часов пополудни.

На следующий день я снова настаивал на обсуждении моего

необычного переживания.

- Это было в и д е н и е , дон Хуан? - спросил я.

Он был спокоен и таинственно улыбался, в то время как я

заставлял его ответить мне.

- Можно сказать, что в и д е н и е до некоторой

степени подобно этому, - сказал он, наконец. - Ты пристально

смотрел на мое лицо и увидел его сияющим, но это было, все

же, мое лицо. Так происходит, что дымок заставляет каждого

пристально смотреть, подобно этому. Это пустяки.

- Но каком способом отличить в и д е н и е ?

- Когда ты в и д и ш ь , то нет больше привычных

черт в мире. Все является новым. Все никогда не случалось

прежде. Мир становится неправдоподобным!

- Почему ты говоришь неправдоподобным, дон Хуан? Что

делает его неправдоподобным?

- Нет больше ничего знакомого. Все, на что ты

пристально смотришь, становится ничем! Вчера ты не

в и д е л . Ты пристально смотрел на мое лицо и, так как я

нравлюсь тебе, ты заметил мое свечение. Я был не чудовищем,

подобно стражу, но красивым и интересным. Но ты не

в и д е л меня. Я не стал ничем перед тобой. Но, однако,

ты сделал хорошо. Ты сделал первый настоящий шаг к

в и д е н и ю . Единственным недостатком было то, что ты

сосредоточился на мне, и в этом случае я был для тебя не

лучше, чем страж. Ты не выдержал в обоих случаях и не

в и д е л .

- Вещи исчезают? Как они становятся ничем?

- Вещи не исчезают. Они не пропадают, если это то, что

ты имеешь в виду; они просто становятся ничем, и, тем не

менее, они все же здесь.

- Как это может быть возможным, дон Хуан?

- Ты чертовски настойчив в разговоре! - воскликнул дон

Хуан с серьезным лицом. - я думаю, что мы не нашли правильно

твое обещание. Возможно, то, что ты обещал, было никогда не

останавливать разговор.

Тон дона Хуана был строгий. Выражение его лица было

озабоченным. Я хотел улыбнуться, но не посмел. Я думал, что

дон Хуан был серьезен, но он не был серьезен. Он рассмеялся.

Я сказал ему, что если я не говорил, я становился очень

нервным.

- Тогда пойдем гулять, - сказал он.

Он привел меня ко входу в каньон у подножия холмов. Это

была примерно часовая прогулка. Мы отдохнули короткое время,

и затем он повел меня через густой пустынный подлесок к

месту с водой; то есть к месту, где, как он сказал, было

водное отверстие. Оно было таким же сухим, как любое другое

место в округе.

- Сядь в центре водного отверстия, - приказал он мне.

Я повиновался и сел.

- Ты так же собираешься сесть здесь? - спросил я.

Я видел, что он собирался сесть в двадцати ярдах от

меня. Я сел коленями перед грудью. Он поправил мое положение

и велел мне сесть так, чтобы я подогнул мою левую ногу под

себя, а правую согнул напротив ее коленом вверх. Моя правая

рука должна была лежать кулаком на земле, а левая рука

пересекала мою грудь. Он велел мне повернуться лицом к нему

и оставаться в этом положении, расслабившись, но не

"непринужденно". Затем он вынул беловатый шнурок из своего

мешка. Он выглядел подобно большой петле. Он закрепил его

петлей вокруг своей шеи и натянул левой рукой, пока он туго

не натянулся. Он дернул натянутый шнурок правой рукой. Тот

издал монотонный вибрирующий звук.

Он ослабил зажатие, посмотрел на меня и сказал мне, что

я должен выкрикнуть особое слово, если я почувствую, что

что-то напало на меня, когда он дергал шнурок.

Я спросил, что должно было напасть на меня, и он

ответил, чтобы я замолчал. Он показал мне своей рукой, что

он собирался начать. Но он не начал; вместо этого, он дал

мне еще одно предостережение. Он сказал, что если что-то

нападет на меня очень угрожающим образом, я должен принять

боевое положение, которое он показывал мне несколько лет

назад и которое заключалось в том, что я плясал, топая по

земле левой ногой, в то же время энергично хлопая по своему

правому бедру. Боевое положение было частью