Ричард Бах

Единственная

на поверхности воды. — Какая прекрасная душа, — сказал я. — Подумать только, одно из самых дорогих для нас человеческих существ, которых мы когда-либо знали, — это компьютер!

Мы летели, окутанные любовью Машары и всё ещё переполненные впечатлениями от её прекрасной планеты. Как здорово, оказывается, иметь друзей в других мирах!

Мы пережили радость, мы познали ужас, но всё время мы учились чему-то новому, мы видели и познавали новые возможности, которые не могли бы себе вообразить, даже если бы прожили на нашей планете сотни жизней. Нам хотелось продолжать.

В нашем поле зрения рисунки стали слегка розовыми, а дорожки загорались внизу золотистым сиянием. Мне не понадобилось советоваться с интуицией, чтобы понять, что я хочу прикоснуться к этим цветам. Я взглянул на Лесли. Она кивнула.

— Готова ко всему?

— Думаю, что да... — И она сделала вид испуганного пассажира, который предусмотрительно закрывается руками от сияющего лобового стекла.

* * *

Когда взметнувшиеся потоки брызг от посадки на воду улеглись, мы обнаружили, что по-прежнему сидим в кабине, а самолёт лениво скользит по поверхности воды. Но это был не океан: рисунков на поверхности воды не было.

Мы плыли по поверхности горного озера, сосны и ели доходили до самого берега, который имел медовый оттенок. Вода ясно поблёскивала под нами, а на песке играли узоры светотени. Мы плыли так некоторое время, пытаясь понять, где мы.

— Лесли! — воскликнул я. — Здесь я учился садиться на воду! Это озеро Хили. Мы не попали в другой мир!

Она искала каких-то особых примет, чтобы доказать мне, что я ошибаюсь.

— Ты уверен?

— Вполне. — Я вновь осмотрелся. Крутые склоны, покрытые лесом, слева от нас, низкие деревья на другом конце озера. За деревьями должна быть долина.

— Ура! — воскликнул я, но слово прозвучало без всякого восторга, и, более того, я произнес его один.

Я повернулся к Лесли. Её лицо было хмурым от разочарования.

— О, я знаю, что мне бы следовало радоваться нашему возвращению на Землю, но ведь, мы только начали учиться. Сколько всего мы ещё могли бы узнать!

Она была права. Я тоже чувствовал себя обманутым, будто в зале зажгли свет, а актёры уходят со сцены и расходятся по домам до того, как пьеса подошла к концу.

Я отпустил водяной руль, нажал на педаль, чтобы повернуть к берегу, и услышал, как у Лесли перехватило дыхание.

— Смотри! — Она указывала в сторону берега. Прямо против нашего правого крыла, в направлении поворота, стоял, вытянутый носом на песок такой же как у нас «Мартин Сиберд».

— Ага! — сказал я. — Вот оно что. Теперь у меня не остаётся никаких сомнений. Здесь летают многие. Мы дома, всё в порядке.

Я прибавил газу, и мы направились поперёк озера к другому гидроплану.

Нигде не было никакого движения, никаких следов жизни. Я заглушил мотор, и мы проплыли последние несколько ярдов по направлению к берегу в тишине. Киль мягко зашуршал по песку в двухстах футах от другого самолёта.

Я выбрался из самолёта, ступил в воду, которая была мне по щиколотку, и помог Лесли сойти на берег. Затем я поднял киль нашего летающего кораблика и вытащил его ещё на один фут на песок.

Лесли направилась к другому гидроплану, пока я закреплял якорь в песке.

— Кто здесь? — сказала Лесли. — Есть здесь кто-нибудь?

— Что, там никого нет? — спросил я, подходя к ней. Она не ответила. Она стояла возле другого аэроплана и заглядывала в кабину.

Это летающеё судно было близнецом нашего Ворчуна. Оно было украшено снежно-радужным рисунком, который мы сами придумали для своего самолёта.

Обивка кабины была того же цвета, что и наша, тот же ковер на полу — всё было таким же, вплоть до наклейки на лобовом стекле и надписей на панели управления.

— Совпадение? — спросила Лесли. — Другой гидроплан точно такой же, как Ворчун

— Странно. Очень странно.

Я протянул руку и потрогал радиатор. Мотор всё ещё был теплым.

— У-у-у! — прогудел я, когда жутковатое предчувствие охватило меня. Я взял руку Лесли, и мы направились к нашему аэроплану. На полпути к нему она остановилась и оглянулась.

— Посмотри! Здесь нет ни одного отпечатка человеческой ноги, кроме наших. Как может кто-то подплыть к берегу, высадиться из аэроплана, исчезнуть и не оставить даже отпечатков на берегу? Мы стояли между двух Ворчунов, озадаченные.