Карлос Кастанеда

Разговоры с доном Хуаном

циновки. Он вернулся на веранду и уселся.

После долгого молчания он открыл один узел. Это было женское растение

дурмана, которое он нашел вместе со мной. Все листья, цветы и семенные

коробочки, которые он сложил ранее, были сухими. Он взял длинный кусок

корня в форме игрек и вновь завязал узел.

Корень высох и сморщился, и складки коры широко отставали и

топорщились. Он положил корень к себе на колени, открыл свою кожаную сумку

и вынул нож. Он держал корень сухой передо мной.

- Эта часть для головы, - сказал он и сделал первый надрез на хвосте

игрека, который в перевернутом виде напоминал человека с расставленными

ногами.

- Это для сердца, - сказал он и надрезал вблизи соединения игрека.

Затем он обрезал концы корня, оставил примерно по 7-8 см на каждом

отростке. Затем медленно и терпеливо он вырезал фигурку человека.

Корень был сухой и волокнистый. Для того, чтобы вырезать из него, дон

Хуан сделал два надреза, он разворошил и уложил волокна на глубину

надрезов. Тем не менее, когда он перешел к деталям, то он придал форму и

кистям рук. Окончательным продуктом была вытянутая фигура человека со

сложенными на груди руками и кистями рук, сплетенными в замок.

Дон Хуан поднялся и прошел в голубой агаве, которая росла перед домом

рядом с верандой. Он взял твердый шип одного из центральных мясистых

листьев, нагнул его и повернул 3-4 раза. Круговое движение почти отделило

шип от листа. Он повис. Дон Хуан взял между зубами и выдернул. Шип вышел

из мякоти листа, таща за собой хвост белых нитевидных волокон, сросшихся с

деревянным шипом, длиной около 60 см. Все еще держа шип между зубами, дон

Хуан скрутил волокна вместе между ладонями и сделал шнур, который он

обернул вокруг ног фигурки, чтобы свести их вместе. Он обматывал нижнюю

часть фигурки, пока шнур весь не кончился. Затем очень ловко он приделал

шип, как копье, к передней части фигурки, под сложенными руками так, что

острый конец выступил из сцепленных ладоней. Он вновь использовал зубы и,

осторожно потянув, вытащил почти весь шип. Он выглядел, как длинное копье,

выступающее из груди фигурки. Не глядя больше на фигурку, дон Хуан положил

ее в свою кожаную сумку. Казалось, усилия измуччили его. Он растянулся на

веранде и заснул.

Было уже темно, когда я проснулся. Мы поели из припасов, что я привез

ему, и еще немного посидели на веранде. Затем дон Хуан пошел за дом, взяв

с собой три узла. Он нарубил веток и сухих сучьев и развел костер. Мы

удобно уселись перед огнем, и он открыл все свои три узла. Кроме того, в

котором были сухие части женского растения, там был другой, содержащий

все, что осталось от мужского растения, и третий толстый узел с зелеными

свежесрезанными листьями дурмана.

Дон Хуан пошел в свинарник и вернулся с каменной ступкой, очень

глубокой, похожей скорее на горшок, с мягко закругленным дном. Он сделал

небольшое углубление и твердо установил ступку на земле. Он подбросил

сучьев в костер, затем взял два узла с сухими частями мужского и женского

растений и все сразу высыпал в ступку. Он встряхнул материю, чтобы

убедиться, что все остатки растений упали в ступку. Из третьего узла он

извлек два свежих куска дурмана.

- Я хочу приготовить их специально для тебя, - сказал он.

- Что это за приготовления, дон Хуан?

Одна из этих частей происходит от женского растения, другая - от

мужского. Это единственный случай, когда эти два растения должны быть

положены вместе. Это части корня с глубины один ярд.

Он растирал их в ступке равномерными ударами пестика. Делая это, он

пел тихим голосом, который звучал, как безритменный монотонный гул. Слов я

не мог разобрать. Он был полностью погружен в работу.

Когда корни были окончательно раздроблены, он вынул из свертка

немного листьев дурмана. Они были чистыми и свежесрезанными, без единой

дырочки или щербинки, проеденной гусеницами. Он бросал их в ступку по

одному. Он взял горсть цветов дурмана и также бросил их в ступку по

одному. Я насчитал 14 каждого; затем он достал свежие зеленые семенные

коробочки, еще не раскрывшиеся и со всеми своими шипами. Я не мог

сосчитать их, так как он бросал их в ступку все сразу, но я считаю, что их

тоже было 14. Он добавил три стебля дурмана без листьев. Они были

темно-красными и чистыми, и, казалось, принадлежали большим растениям,

судя по их многочисленным ответвлениям.

После того, как все было положено в ступку, он растер все это в кашу

равномерными ударами. В определенный момент он наклонил ступку и рукой

переложил всю смесь в старый горшок.