Карлос Кастанеда

Разговоры с доном Хуаном

на них. После того, как мы пересекли

плоскогорье, наша группа разбилась. Мы с доном Хуаном пошли назад, собирая

батончики пейота точно так же, как в прошлый раз, когда я помогал ему. Мы

вернулись к концу дня. Вечером ведущий открыл цикл опять. Никто не сказал

ни единого слова, но я совершенно твердо знал, что это последняя

встреча... На этот раз старик спел новую песню. Сетка со свежими

батончиками пейота пошла по кругу. Это был первый раз, когда я попробовал

свежий батончик. Он был сочным, но жевать его было трудно. Он напоминал

твердый зеленый фрукт, и был острее и более горьким, чем сухие батончики.

Лично я нашел свежий пейот бесконечно более живым.

Я съел 14 батончиков. Я тщательно жевал их. Последний я не закончил

жевать, потому что услышал знакомое погромыхивание, которое отмечало

присутствие мескалито. Все исступленно запели, и я знал, что дон Хуан и

все остальные действительно услышали этот шум. Я отказывался думать, что

их реакция была ответом на знак, поданый одним из них, просто для того,

чтобы обмануть меня.

В этот момент я чувствовал, что огромная волна мудрости поглощает

меня. Предложения, с которыми я играл в течение трех лет, уступили место

определенности. Мне потребовалось три года для того, чтобы понять, что,

что бы там ни содержалось в кактусе, оно ничего общего не имеет лично со

мной, с возможностью существовать самому по себе, на просторе, я узнал это

тогда.

Я лихорадочно пел до тех пор, пока уже не смог произносить слова. Я

чувствовал, как будто мои песни были внутри моего тела и сотрясали меня

непроизвольно; мне нужно было выйти и найти мескалито, или же я взорвусь.

Я пошел в сторону пейотного поля. Я продолжал петь свою песню. Я знал, что

они индивидуально мои - неоспоримое доказательство моей единственности. Я

ощущал каждый из своих шагов. Они отдавались от земли эхом; их эхо

продуцировало неописуемую эйфорию от существования человеком.

Каждое из растений пейота на поле сияло голубоватым мерцающим светом.

Одно растение светилось очень ярко. Я сел перед ним и спел свою песню.

Когда я пел, из растения вышел мескалито: та же самая человекоподобная

фигура, которую я видел раньше. Он посмотрел на меня.

С большим (для человека моего темперамента) выражением я пропел ему

мои песни. Были еще звуки флейт или ветра, знакомые музыкальные колебания.

Он, казалось, сказал также, как и два года назад:

"Что ты хочешь?"

Я говорил очень громко. Я сказал, что знаю, что в моей жизни и в моих

поступках чего-то не хватает, но я не могу обнаружить, что это такое. Я

просил его сказать мне, что со мной не так, а также просил его сказать мне

свое имя, чтобы я мог позвать его, когда буду нуждаться в нем.

Он взглянул на меня, удлинил свой рот, как тромбон, пока тот не

достиг моего уха и сказал мне свое имя.

Внезапно я увидел своего собственного отца, стоящего посреди

пейотного поля, но поле исчезло и сцена переместилась в мой старый дом,

дом моего детства. Мы с отцом стояли у фигового дерева. Я обнял своего

отца и поспешно стал ему говорить о том, чего я никогда не мог сказать

ему. Каждая из моих мыслей была цельной, законченно и уместной. Было так,

как будто у нас действительно не было времени, и нам нужно было сказать

все сразу.

Я говорил ему потрясающие вещи о моих чувствах по отношению к нему,

то есть, что при обычных обстоятельствах я никогда не смог бы произнести

вслух.

Мой отец не говорил, он просто слушал, а затем был утянут куда-то

прочь. Я снова был один и плакал от раскаяния и печали.

Я шел через пейотное поле, называя имя, которому научил меня

мескалито. Что-то выделилось из странного звездного света из растения

пейота. Это был длинный сияющий объект - палка света величиной с человека.

На момент он осветил все поле интенсивным желтоватым или цвета амбры

светом, затем он озарил все небо наверху, создав грандиозное волшебное

зрелище. Я думал, что ослепну, если буду продолжать смотреть. Я закрыл

глаза и спрятал лицо в ладонях.

У меня было ясное знание, что мескалито велит мне съесть еще один

батончик пейота. Я подумал: "я не смогу этого сделать, так как у меня нет

ножа, чтобы его срезать". - "Съешь его прямо с земли", - сказал он мне тем

же странным способом. Я лег на живот и нашел верхушку растения. Оно

наполнило каждый уголок моего тела теплотой и прямотой. Все было живым.

Все имело существование и сложные детали, и в то же время было таким

простым. Я был повсюду, я мог видеть вверху и внизу, и вокруг себя в одно

и то же время.