Михаил Белов

Иисус Христос или путешествие одного сознания (гла

Чтобы не вспомнить себя, мне нужно было от-

талкиваться от любых мыслей о прошлом земном, чтобы они не родили во

мне прежних чувств и привязанностей с ними. И едва я в темноте Вселен-

ной касался чего-либо, как немедленно отталкивался от него, прежде чем

мог распознать на что я натолкнулся. Иногда это было моим телом, моими

глазами. Я касался своих век, и они начинали вздрагивать от моего к

ним касания изнутри. Я отталкивался от них, стараясь у себя вызвать к

ним отчуждение и их забывание. Я пытался забыть и Землю, и свое тело.

Я слышал лишь один голос Павитрина и разговаривал только с ним. Этот

космический полет был романтикой, в которой я забылся. Проснулся я

тогда утром в несколько светлом настроении и первое, что меня 'обрадо-

вало' - это свежий голос моего космического брата.

Опыт иррационального 'прыжка' у меня был, а это значило, что я

прошел духовную инициацию. Это меня успокоило существенно. Какая раз-

ница в том, что я побывал в психиатрической больнице, если путь в нее,

как и пребывание в ней, позволило мне получить опыт, о котором боль-

шинство людей может только мечтать, чтобы стать действительно собой.

Успокоившись, я стал и находить в себе то, что создавало моей душе

преимущества по отношению к другим людям.

Возникали следующие вопросы:

Если дунуть - изо рта дыхание вылетает минимум на метр. Откуда

оно берется, когда голова толщиной см 20? Куда уходят говоримые тобой

слова? Что такое память? Если все происходит в настоящем, значит па-

мять сказанного должна оставаться вечной. Но ведь последующее я гово-

рю, забывая произнесенное, т.е. чистым сознанием. Попытка заострить на

этом свое внимание вызвала эффект сороконожки, т.е. конфликт с созна-

тельным возвращением сознания в прежний привычный режим работы.

Я чувствовал с обратной стороны носа в голове оборванность ка-

ких-то горизонтальных трубчатых структур, которые, может быть, чуть выс-

тупали за носовой хрящ в поле действия глаз. Я чувствовал, в этих

структурах присутствие индивидуалиностей Светы, Вадима, Славы, в той же

последовательности, в какой чаще всего проявлялись их голоса во время

психоза, и эти структуры часто определяли мои эмоциональные реакции,

когда мне надо было их проявить. Я делал это так, как это сделали бы

они, или как собой я воспроизводил их действия во время психоза, когда

хотел понять, что они сейчас делают по отношению ко мне или чем зани-

маются сами.

Эта оборванность этих структур и моя выписка создавала у меня

картину отношения ко мне со стороны врачей, хотя я видел степень их

понимания моей души и понимал, что нельзя судить того, кто не знает.

Что они и так сделали все, что могли. Что расскажи я о том, что я сей-

час переживаю, я просто поставлю их в смущении в тупик. Не по поводу

их отношения к себе, потому что для себя они найдут ответ, а для пол-

ноценной и законченной помощи мне.

Это мое подражание некоторым эмоциям Славы, Светы или Вадима, кото-

рые у меня вызывали симпатию, было мне приятно. Оно вызывало оживление

некоторых после нейролептиков бездействующих тканей внутри головы, хо-

тя параллельно с приятным, я чувствовал, некоторую ненормальность де-

лаемого мной, также как и то что есть опасность возвращения в недавнее

прошлое. Но здесь уже я чувствовал то лезвие бритвы что, где, когда и

как можно проявлять на людях и по отношению к себе.

Сзади меня, за правым полушарием, возвышалась ступенькой или сте-

ной нечто монолитное и темное, что воспринималось мной как прошлое.

Эта ступенька и разделяла теперь мою жизнь в моем восприятии на ужас-

ное недавнее прошлое, вернуться в которое было страшно даже в мыслях.

А во все светлое, что было раньше, просто невозможно. Боясь повернуть-

ся назад, оставалось глядеть вперед как в мыслях, так и физически. Бу-

дущее с каким-то подернутым серостью просветом выхватывалось одним

движением откуда-то слева.

Вскоре после выхода из больницы я получил письмо от Ильи.Мое пос-

леднее письмо, написанное отцу перед больницей, Илюша отнес в секцию

йоги, куда он ходил и показал его своему наставнику. 'У него засорена

горловая чакра', - сказал ему учитель.

Но жить с тем ужасным самоощущением себя было невыносимо. Об этом

твердил каждый твой жест. Все выглядело коряво, придурковато, убого и

у меня не было никакого права доказывать людям обратное. Действительно