Михаил Белов

Иисус Христос или путешествие одного сознания (гла

к тому, как я говорю сказали, что у них

такого нет, очень резко дав понять, что разговор окончен. Спрашивая, я

чувствовал, что выкладываю им все свои комплексы неполноценности и, в

общем, был рад тому, что они меня освободили от общения.

Новый год я встречал один. Душе хотелось чего-то необдуманного, и

я устроил пробежку до Чигиринского водохранилища, находящегося в 6 ки-

лометрах от города по Новотроицкой автотрассе. Домой вернулся я к

одиннадцати часам, включил телевизор, накрыл стол и дождался биения

курантов. После полуночи, посмотрев немного 'Голубой огонек', лег

спать.

Если просто описывать случившиеся со мной события без того пос-

тоянного и растущего напряжения, в котором находилась моя душа - зна-

чит не говорить почти ничего, так как все мои душевные силы были нап-

равлены на его поглощение. Те летние 2 видения, послужившие переломным

моментом в состоянии моей психики, не давали мне покоя, равно как и

то, что я не знал, что от Павитрина можно ожидать. Третьего января я

поехал на велосипеде, которым пользовался всю зиму, на огород продол-

жить деревянные работы, по строительству садового домика. Эта мысль бы-

ла мне как-то подсказана Вадимом, мужская половина семьи которого за-

нималась постройкой дачи всю зиму. Перед въездом в Моховую Падь мое

внимание привлек огромный кот, загнанный стаей собак на дерево, расту-

щее в придорожном кювете. Сначала я подумал, что может быть это Зема,

оставшийся блудить в окрестностях Моховой Пади в поисках дороги домой.

Но когда я подъехал ближе, увидел кисточки на ушах у этого 'Земы'. Я

тогда стал переживать, что какой-нибудь шофер, возящий на всякий слу-

чай с собой в кабине ружье, может 'снять' этого Зему себе или на про-

дажу на шапку. Сгонять рысь с дерева под ее стальным взгдядом было

страшновато и я, отогнав собак и посмотрев ей в глаза и на туловище,

надеясь увидеть излучение ауры, поехал дальше, пока не появились маши-

ны. За головой рыси я увидел нечто подобное серой металлической дымке,

что показалось мне ее страхом.

Открытость моей психики всем ветрам и прежнее знание того, что тео-

ретически можно развить способность читать и передавать мысли на любом

расстоянии, делали это знание моей сущностью, несмотря на то, что до

конца ни в одном случае я не был уверен, что правильно и до конца точ-

но узнал полученную информацию. Поэтому понятно, что я пользоваться ей

не мог.

Второго января, лежа на диване, я вдруг за своим правым боком

увидел образ Вадима, лежащего подобно тому как лежу я. Я не мог оши-

биться, так как видел очень четко его непринужденную позу со скрещен-

ными ногами и правой рукой под головой. Печально прискорбное и недо-

вольное выражение его лица как бы говорило: 'И как же можно обо мне

так думать? И что же ты еще можешь обо мне подумать?' Этот образ,

сместясь к правому моему боку, находился как бы во мне, полностью ко-

пируя мою позу. Зная о возможностях перемещения, умеющими это делать,

своих двойников, я подумал, что, вероятно, это и есть такой случай.

Избавиться же от этого двойника не было никакой возможности, и его

пронизывание в его непринужденной позе половины моего тела вызывало у

меня вместе с презрением его за его шпионаж элемент страха.

Вечером следущего дня я был дома, когда рефлективные перещелкива-

ния моего разума стали покрываться теплотой. С каждым перещелкиванием

'щелчки' смягчались и движения разума становились подобными простым

обычным переключениям внимания. Тепло, ставшее меня наполнять, затяги-

вало все мои душевные раны.

-Да что Павитрин, Павитрин, - услышал я подобие голоса. - Да он

просто щенок.'

В этот момент я увидел, но больше почувствовал, как то, что можно

назвать крышкой черепа - верхняя часть головы, витавшая в виде образа

у меня за спиной, наделась мне на голову, будто кто-то ее мне нашлеп-

нул, в результате чего я сразу почувствовал себя собой. Голосом словно

подводилось резюме энергетически в мой адрес, а смыслом -словно сооб-

щалось мне. Теперь это был я, так как я целиком ощущал свою голову на

плечах, и чувствовал зависимость всего происходящего в ней, от моих

чувств и желаний. Я не мог понять, к кому относилась последняя фраза,

и кому она вообще могла бы принадлежать. Служила она для моего утеше-

ния, и была она послана невидимыми наблюдателями параллельного мира,

или она принадлежала Павитрину, 'услышавшему' мои переживания и адре-