Михаил Белов

Иисус Христос или путешествие одного сознания (гла

зрителям и сво-

ему сопернику по шахматам. Ни его, ни их лица при этом не менялись. Я

угарал за всех. Как-то раз с парнем я стал спорить о высоте забора.

-3 метра,-говорил я.

-2,5.

-Ты смотри, я - 178-180.

-А я - 185.

-Понял?- спросил у

меня назидательно Карпов, -ты еще из ... не вылез, а он уже 'Аврору'

красил.

В областной больнице я работу не бросал.

Матушка собралась уезжать на Сахалин. До пенсии ей оставалось 3

года. В больнице подошла ее очередь на квартиру. Таня с мужем Борисом и

детьми, уезжая по трудовому договору на Сахалин, не стала оформлять

бронь, так как в трудовом договоре сохранение прежней жилплощади обе-

щалось конституционным стилем. Директор совхоза им тоже не подсказал.

Сейчас же оказывалось, что бронь нало было оформлять отдельно, а указ-

ка на нее в договоре официальной силы не имеет. На этом основании ма-

тушку снимали с очереди на квартиру. Она обошла десятки инстанций -

бесполезно. По поводу своей женитьбы я тоже не мог сказать ничего опре-

деленного. Оскорбленная не только непониманием, но и некоторыми пред-

ложениями некоторых ответственных работников больницы, матушка поехала

на Сахалин тоже, зная, что заработки там выше, заключив трудовой дого-

вор с одной из больниц, неподалеку от Таниного поселка -в Углезаводс-

Я оставался один. Сентябрь и октябрь 90-го года-наверное самое на-

сыщенное нердинарными переживаниями время в моей жизни. Когда Ира мне

опять оставила надежду, я немного успокоился. Все отношения протекали

в настоящем и прошлом. О будущем мне страшно было и упоминать. Но как

можно жить без него. Через неделю я опять был у нее. Яркий свет в окнах

предвещал недоброе. Дверь открыла ее молодая соседка.

-Ой,Миша!Сейчас.

Навстречу из-за ее спины вышел одетый парень и, взглянув на меня, вы-

шел на улицу.

-Заходи,-сказала Ира ярко накрашенными губами. -Сегодня я не могу

тебя принять. У нас видишь-банкет.

Из кухни вышел другой парень полный болтливого настроения. С ним

же он и протянул мне руку.

-Сережа. Я молча ее пожал. Он меня понимал и не требовал моего имени.

-Ну, ладно, -я стал выкладывать из сумки кабачок и овощи на секретер.

-До свидания! И ушел.

Состояние было ужасным. Я даже не мог понять от чего. Чувствова-

лось, что вся их компания хорошо знакома друг с другом, но присутствие

в доме парней я воспринимал естественно. Могла же она общаться с мужчи-

нами как с людьми. О большем я и не думал.

До глубокой ночи просидев в ожидании поезда и утром приехав до-

мой, я усидел лишь до обеда. В сердце что-то щелкнуло и потянуло туда

сильнее обычного. Я взял деньги и побежал на автобус. Она была краси-

вой. Она вообще была красивой и эффектной. Но в тот вечер ее спокойное

лицо было обрамлено каким-то алым сиянием. Каждая черточка лица была

нежной и совершенной и излучала покой. Она гладила белье. Я сидел на

стульчике и умолял ее вернуться. 'Матушка уезжает', -рисовал я ей

идиллию. Она лишь покачивала головой. Я чувствовал стену с одним отк-

рытым проходом. Я искал его. Я начал о прошлом.

-Ты знаешь, когда у меня с психикой было все нормально, я мог

представить себя, например, этой стеной.

Она заулыбалась, что называется, в усы.

-А когда в первые разы ты о себе рассказывала, я сидел и думал:

'Вот это волчица!'

Ее лицо вдруг озарилось догадкой. Я увидел, что она вдруг все по-

няла и сразу как-то бессильно обмякла. Но что она поняла? Моя мысль на-

чала усиленную работу. Разрушенная стена отошла на второй план. Однако,

благодаря этому мы как-то помирились. Про этих парней она сказала, что

они просто коллеги по работе. Ворочаясь в поезде, я не мог уснуть. Мысль

ритмично била в одном направлении. И тут она уперлась в неадекват-

ность. Ее соседка, открыв дверь и воскликнув, проявила какой-то испуг

всем своим существом. Это не вязалось с той легкостью, с которой Ира

рассказывала о парнях. Картина происходившего стала развертываться

дальше. Когда она вся была передо мной, я застонал.

Она вся была во мне. Я знал все черты ее характера. Сейчас, слива-

ясь с увиденным, они показывали мне все ее глазами. Я видел, что она -

частично раба самой себя и частично ситуации. Что она подавляет свою

гордость на на допускаемые унижения этим Сережей. Я видел и как он к

ней относится и сравнивал его отношение к ней со своим и стонал, что