Михаил Белов

Иисус Христос или путешествие одного сознания (гла

несколько раз оставались бесплодными. Те-

перь он улыбочками восполнял их пустоты в своей душе. Перед зарплатой

было собрание коллектива.

-У кого есть еще что сказать?- спросила заведущая.-Значит, ни у

кого больше нет?

-У меня есть один вопрос,-сказал я.

-Какой у тебя вопрос, Миша?

Все, начавшие было вставать, удивленно посмотрели на меня. Саша,

сидевший у двери, взглянув на меня, вдруг резко встал и вышел в кори-

дор. Вслед за ним выбежал Сережа.

-Я хотел бы его задать в присутствии Саши. Но те были уже на ули-

це. Я особо и не был против. Когда мы получали деньги у старшей мед-

сестры, она вдруг сказала:

-Вот он Саша.О чем ты хотел его спросить?

-Наверное, о том кто из больных ворует его кеды, когда он спит на

дежурствах и бычки в рот сует, -сказал Саша.

Первое было.

-Кеды- моя проблема, а бычки - тебе наверное свои снятся.

-Что ты там про меня сказал заведущей?

-Я не успел сказать - ты быстро выбежал. Все ошеломленно молча-

ли. В глазах у старшей стало светиться какое-то понимание случившего-

ся. Я взял деньги и вышел. Последние несколько дежурств я не выходил на

работу-не хотел. Отпрашивался, мотивируя здоровьем, вынужденными поезд-

ками. Деньги же за эти дежурства начислили. От больницы у меня было и

стекло, нарезанное одним больным по моей просьбе для парника и дачи. Мы

с больницей были квиты. Двухмесячный срок со дня подачи заявления ис-

тек. Последнее, наверное, тоже подсказал мне подать мой Гид.

Однажды к нам в отделение привезли классического психически боль-

ного -мужчину в возрасте около 35 лет, снятого милицией с поезда. Нас-

колько я мог его понять, он с женой и детьми ехал в поезде Москва

-Владивосток. Снят он был в Белогорске, от которого идет железнодорож-

ная ветка на Благовещенск. Сам он был из Твери, что сразу приблизило

меня к нему душой. Я захотел помочь ему во что бы то ни стало. Даже воп-

реки своим обязанностям. Я решил помочь ему бежать из отделения, чувс-

твуя, что так ему будет лучше и у него будет больше шансов выжить и

выздороветь. Если верить его рассказам, которые у него переходили в

откровенную трактовку своих видений, в дороге к ним пристали парни,

обманом разлучили его с ней и детьми и сейчас им угрожает опасность.

Он так рвался к выходам из отделения, что его привязали к кроватям,

чему он особенно не сопротивлялся, так как был интеллигентным и довер-

чивым. Тем не менее слабым он не был. Иногда он в кульминационные момен-

ты переживаний такую ярость обрушивал на ремни, что мне становилось

жутко от мысли, что они могут не выдержать. Поговорив с ним сразу пос-

ле его прибытия я пообещал ему вечером организовать ему побег, о чем

он меня попросил. Его просьбы задели меня за живое. Когда я услышал в

этой постоянной табачной дымке в отделении, сочившейся из туалета ока-

ющий волжский говор и увидел его белую кожу и мягкость обращения к

медперсоналу, когда не все санитары и сестры отвечали ему тем же, я

понял что ему здесь не место лечения. Я видел весь ужас ситуации, в ко-

тором оказалась его душа. Его положение представало передо мной тем бо-

лее плачевным, что всю свою силу он тратил на доверчивые попытки обра-

тить внимание медперсонала к своим просьбам и выпустить его отсюда или

помочь его жене и детям. Запутался в себе он основательно. Часто на ме-

ня он реагировал с более отчужденным отношением, чем было у него ко

мне в предыдущем разговоре. Он не переставал оправдываться за сказан-

ное, осознавая, что его могут воспринимать как ненормального. Я чувс-

твовал-попади он на волю и вдохни он свободы необходимость оправды-

ваться у него бы исчезла. И он бы успокоился. Направленность действий у

него была - розыски жены. Мне казалось, что за 'парней' он принял ра-

ботников милиции, которым, возможно, жена сама и отдала его из-за его

критического состояния.

Он умер этой же ночью от разрыва сердца.Не сделали вовремя укол.

Врач не хотела слушать его бред и мои просьбы помочь ему.

От больницы с небольшими исключениями у меня осталось только одно

светлое воспоминание- Карпов. Звали его Коля. Он, несмотря на свои со-

лидность, возраст и серьезность был тем, с кого постоянно смеются те,

кто может смеяться бесконечно. Однажды волейбольная подача, попав в

него, выбила его из равновесия, и он, покачнув скамейку, положил ее с

элитой отделения на землю.