Говард Ф.Лавкрафт

Шепчущий в ночи

Эйкели, но должен признаться, что его

хриплый шепот вызывал не только сочувствие и жалость, но и ненависть. Если

бы он не так торжествовал по поводу Йюггота и его темных секретов!

Отведенная мне комната оказалась очень уютной и хорошо меблированной,

лишенной как неприятного затхлого запаха, так и раздражающей вибрации

воздуха; оставив там саквояж, я спустился вниз, поблагодарил Эйкели и

отправился в столовую, чтобы съесть оставленный для меня ланч. Столовая

находилась по ту сторону от кабинета, и я увидел, что кухонная пристройка

расположена в том же направлении. На обеденном столе находилось несколько

сандвичей, кекс, сыр, а рядом с чашкой и блюдцем меня ждал термос с горячим

кофе. Плотно закусив, я налил себе большую чашку, но обнаружил, что здесь

качество не соответствовало кулинарным стандартам. Первая же ложечка

оказалась со слабым привкусом кислоты, так что я больше не стал пить. Во

время всего ланча меня не покидала мысль об Эйкели, сидевшем в темноте

соседней комнаты, в глубоком кресле. Я даже заглянул туда, предложив ему

тоже съесть что-нибудь, но он прошептал, что еще не может есть. Позднее,

сказал он, перед сном я выпью молока с солодом - и это будет все на сегодня.

После ланча я вымыл посуду в раковине на кухне - вылив туда кофе,

которому я не смог отдать должное. Вернувшись после этого в темную комнату,

я придвинул кресло к своему хозяину и приготовился выслушать все, что он

сочтет нужным мне сообщить. Письма, фотографии и запись все еще лежали на

большом столе в центре комнаты, но пока что мы к ним не обращались. Вскоре я

перестал обращать внимание даже на непривычный запах и странное ощущение

вибрации.

Я сказал уже, что в некоторых письмах Эйкели - особенно во втором

письме, наиболее обширном, - были таки вещи, которые я не решаюсь повторить

или даже записать на бумаге. Это в еще большей степени относится к тому

шепоту, который я выслушал тем вечером в темной комнате в доме, стоявшем

близ одиноких холмов. Я не могу даже намекнуть на безграничность

космического ужаса, открытую мне этим хриплым голосом. Он и ранее знал много

чудовищного, но то, что он узнал теперь, заключив мир с Существами Извне,

было чрезмерным бременем для нормальной психики. Даже и теперь я полностью

отказываюсь поверить в то, что он говорил о формировании первичной

бесконечности, о наложении измерений, об угрожаемом положении наших

космических пространства и времени в бесконечной цепи связанных

космосов-атомов, которые образуют ближайший супер-космос кривых, углов, а

также материальной и полуматериальной электронной структуры.

Никогда еще психически нормальный человек не оказывался в такой

близости к тайне бытия - никогда еще органический мозг не был ближе к

аннигиляции в хаосе, который полностью переступает все пределы формы,

энергии и симметрии. Я узнал, откуда впервые пришел Цтулху и почему с тех

пор засияла половина великих звезд истории. Я догадался - по намекам,

которые даже мой хозяин делал с паузами, - о тайнах Магеллановых Облаков и

шаровидных туманностей, черной истине, скрытой за древней аллегорией Тао.

Была полностью раскрыта тайна Доэлей, и мне стала известна сущность (хотя и

не источник происхождения) Псов Тиндалоса. Легенда о Йиге, Отце Змей, уже

перестала быть метафорической, и я стал испытывать отвращение, узнав о

чудовищном ядерном хаосе по ту сторону искривленного пространства, которое в

"Некрономиконе" было скрыто под именем Азатхотха. Было шокирующим

переживанием присутствовать при снятии покровов тайны с кошмаров древних

мифов, которые, будучи изложены в конкретных понятиях, своей ненавистностью

превзошли самые дерзкие предсказания античных и средневековых мистиков. С

неизбежностью я был подведен к мысли, что первые, кто прошептал эти страшные

сказки, должно быть, имели контакты с Существами Извне и, вероятно, посетили

космические сферы, которые теперь предложено посетить Эйкели.

Мне было сообщено о Черном камне и о том, что он обозначает, после чего

я искренне порадовался, что камень ко мне не попал. Мои догадки относительно

иероглифов на камне оказались правильными. Несмотря на все это, Эйкели

заключил мир с дьявольской силой; мало того - жаждал заглянуть еще глубже в