Говард Ф.Лавкрафт

Шепчущий в ночи

потому что глаза его слишком

чувствительны.

Когда Нойес попрощался со мной и укатил в своей машине на север, я

медленно пошел по направлению к дому. Дверь осталась приоткрытой; но прежде,

чем подойти к ней и войти в дом, я окинул взглядом весь дом, пытаясь понять,

что мне показалось странным. Амбары и сараи выглядели весьма прозаично, и я

заметил потрепанный "Форд" Эйкели в его объемистом неохраняемом убежище. И

тут секрет странности открылся мне. Ее создавала полнейшая тишина. Обычно

ферму хоть частично оживляют звуки, издаваемые различной живностью. Но здесь

всякие признаки жизни отсутствовали, и вот это отсутствие, несомненно,

казалось странным.

Я не стал долго задерживаться на дорожке, а решительно открыл дверь и

вошел, захлопнув ее за собой. Не скрою, это потребовало от меня

определенного усилия, и теперь, оказав шись внутри, я испытал сильнейшее

стремление убежать отсюда. Не то, чтобы внешний вид здания был зловещим;

напротив, я решил, что созданный в позднем колониальном стиле, он выглядел

очень законченным и изысканным и восхищал явным чувством вкуса человека,

который его строил. То, что побуждало меня к бегству, было очень тонким,

почти неопределенным. Вероятно, это был странный запах, который я

почувствовал, хотя для меня был привычным запах затхлости, присущий даже

лучшим старинным домам.

VII

Отбросив эти смутные колебания, я, следуя указаниям Нойеса, толкнул

окантованную медью белую дверь слева. Комната была затемнена, о чем я был

предупрежден; войдя в нее, я почувствовал тот же странный запах, который

здесь был явно сильнее. Помимо этого, чувствовалась слабая, почти неощутимая

вибрация в воздухе. На мгновение опущенные шторы сделали меня почти слепым,

но тут извиняющееся покашливание или шепот привлекли мое внимание к креслу в

дальнем, темном углу комнаты. В окружении этой темноты я разглядел белые

пятна лица и рук; я пересек комнату, чтобы поприветствовать человека,

пытавшегося заговорить. Как ни приглушено было освещение, я тем не менее

догадался, что это действительно мой хозяин. Я много раз рассматривал

фотографии, и, без сомнения, передо мной было это строгое, обветренное лицо

с аккуратно подстриженной седой бородкой.

Но, вглядываясь, я почувствовал, как радость узнавания смешивается с

печалью и тревогой; ибо передо мной было, несомненно, лицо человека очень

больного. Мне показалось, что нечто более серьезное, чем астма, скрывалось

за зтим напряженным, неподвижным лицом, немигающими стеклянными глазами;

только тут я понял, как тяжело повлияло на него пережитое. Случившегося было

достаточно, чтобы сломать любого человека, и разве любой, даже молодой и

крепкий, смог бы выдержать подобную встречу с запретным? Неожиданное и

странное облегчение, догадался я, пришло к нему слишком поздно, чтобы спасти

от серьезного срыва. Зрелище бледных, вялых рук, безжизненно лежащих на

коленях, вызвало у меня укол сострадания. На нем был просторный домашний

халат, а шея была высоко обмотана ярким желтым шарфом.

Тут я заметил, что он пытается говорить тем же сухим шепотом, каким

приветствовал меня. Поначалу было трудно уловить этот шепот, поскольку серые

усы скрывали движения губ, и что-то в его тембре сильно меня беспокоило; но,

сосредоточившись, я вскоре смог хорошо разбирать его слова. Произношение

явно не было местным, а язык отличался даже большей изысканностью, чем можно

было предположить по письмам. - Мистер Уилмерт, если не ошибаюсь? Извините,

что я не встаю поприветствовать вас. Видимо, мистер Нойес сказал, что я

неважно себя чувствую; но я не мог не принять вас сегодня. Вам известно

содержание моего последнего письма - но у меня есть еще многое, что я хотел

бы сообщить вам завтра, когда буду получше себя чувствовать. Не могу

выразить, как приятно мне лично познакомиться с вами после нашей переписки.

Надеюсь, вы захватили с собой письма? А также звукозаписи и фотографии?

Ноейс оставил ваш саквояж в прихожей - вы, наверно, заметили. К сожалению,

нам придется отложить разговор, так что сегодня вы можете располагать своим

временем. Ваша комната наверху - прямо над этой, а ванная возле лестницы.

Обед для вас оставлен в столовой - через дверь направо - можете

воспользоваться им в любое время. Завтра я смогу проявить большее