Антон Шандор Ла Вей

Записная книжка Дьявола

смесь Законов Природы. Закона Воздаяния, противостоящая признанному Праву, установ-ленному популярным консенсусом и практикой (правилами Игры). Мораль - чисто человече-ское изобретение, сделанное в угоду интересам людей с недоразвитой чувствительностью. Нам постоянно приходится решать, жить ли по Закону, либо по Правилам Игры. Каждый путь 'верен'. Из двух альтернатив я всегда предпочитаю Закон, но этот путь часто более рис-кован и более жесток. Другой способ - победить в их же игре - требует большей стратегиче-ской подготовки, планирования и денег. Вот почему в вопросах, насажденных лже-моралью и благовидными Правилами Игры, но не попадающими под действие уголовного кодекса, я применяю мое собственное правило - 'Правил нет'.

Если вы вводите новое правило и оно приживается, вы создаете тем самым Право для себя, пусть и эгоистическое, Все, что преобладает, подавляет, контролирует, сдерживает, порабо-щает или каким-либо другим способом удовлетворяет мазохистские нужды человека, всегда будет рассматриваться как Право. Никакое количество разговоров об обратном не сможет оп-ровергнуть то, что доказано в прошлом и усилено настоящим. Если какое-либо действие или вещь от природы Неправильны, Сатанист попробует, хоть и тайно, протянуть природе руку помощи, насколько позволят обстоятельства.

Летние деньки

Наступили летние деньки и жизнь стала отвратительна. Я ненавижу лето. В этом я не одинок. Лето в городской черте - это пора бунтов, пора туристов, пора загрязнения, пора психозов. В сельской местности - это пора комаров, пора солнечных ожогов и тепловых ударов, пора ал-лергий на пыльцу, пора помета, пора скуки, пора вандалов и пора групповых изнасилований. Как для трагедий, так и для безуспешных попыток насладиться, нет худшего времени, чем липкая жара лета. Рождественская 'радость' - одиозная обязанность, но летнее 'веселье' - бестактный ритуал, исполненный с хаотической расчетливостью. Утонченные личности предпочитают иные времена года, - те, которые проводят нас по своим дням не так неуклю-же. В отличие от других сезонов, когда природа дает волю своему гневу в виде бурь, ливней, льда и снега, человек сам сделал лето сезоном собственных личных катастроф. Взяв тепло, предоставленное природой, он создал себе окружающую среду, где более всего процветает безрассудство. Это единственное время года, признающее грязь. Те, кто в другие времена го-да находит цивилизованное поведение отталкивающим, могут отпраздновать свое свинство с большой помпой, Я любил бы весну больше, не присутствуй в ней ожидание неминуемой чу-мы лета с ее человеческой саранчой, процветающей в атмосфере гораздо более смертельной (если иметь в виду уровень радиации), чем худшие из буранов. Другие времена года могут быть более жестокими сами по себе, но лето особенно злобно, оно - инкубатор личных недо-моганий и расстройств. Больше всего я люблю осень и зиму. Солнечный осенний день рас-слабляюще чист, спокоен и мягок. Как и у древних, моя осень начинается в августе и конча-ется в октябре, зима длится от ноября до февраля. Единственный приятный для меня аспект лета состоит в том, что после летнего солнцестояния дни наконец начинают уменьшаться, а ночи - увеличиваться. В каждом дне самое лучшее время - плавный переход к ночи, темная мантия, в которой рождаются тайны. Зима - сущий ад для многих, и понятно почему. Ведь это Тартар вызывает хаос. Но в уютном жилище зима может стать прекрасным сезоном кон-трастов.

В моем черном мире нет места липкому сиянию лета, исключая те места, где погода обманула человечество, впрыснув местные и постоянные туманы и дожди. Являясь горячим поклонни-ком контролируемых окружающих сред, много лет назад я создал комнату, настоящую риту-альную комнату, которую назвал Мемориальной Комнатой отеля Корнелл Вулрич. С такой же легкостью она могла быть названа Комнатой Реджинальда Марша. Она является точной копией грязной комнаты в старом, но еще крепком кирпичном отеле. Стены оклеены обоями с выцветшими желтыми незабудками и голубоватый ковер приятно контрастирует с пестрым паркетом. За единственным окном всегда ночь и идет дождь, пульсирует неоновая рекламная вывеска, а на обшарпанном бюро старое фанерное радио играет песни о несчастной любви и послевоенных мечтах. Железная кровать, на которой я лежу, накрыта неизменным ситцевым покрывалом, на ночном столике - лампа и старинная портативная пишущая машинка. И кар-тины в рамках - печальные цветы, старающиеся выглядеть весело, затхлый ландшафт под свинцовым небом, казино на острове Каталина и ковбойская девушка,