Карлос Кастанеда

Путешествие в Икстлен (Часть 1)

горы выглядели почти

враждебными. Солнце было очень низко над горизонтом и

отсвечивало на западной поверхности отвердевшей лавы,

отсвечивая ее темную коричневатость раздражающими бликами

желтых отражений.

Я не мог отвести глаз. Эти пики были действительно

гипнотизирующими.

К концу дня нижние склоны гор показались в виду. В

горной пустыне было очень мало растительности. Все, что я

видел, были кактусы и какая-то высокая трава, которая росла

кустиками.

Дон Хуан остановился отдохнуть. Он уселся, осторожно

прислонил свои фляги с пищей к скале, и сказал, что на этом

месте мы собираемся провести ночь. Он выбрал довольно

высокое место. С того места, где я стоял, я мог видеть очень

далеко кругом.

День был облачный, и сумерки быстро охватили местность.

Я был погружен в наблюдения за той скоростью, с которой

розовые облака на западе меняли свою окраску на однообразную

темно-серую.

Дон Хуан поднялся и пошел в кусты. К тому времени,

когда он вернулся, силуэт лавовых гор был темной массой. Он

уселся рядом со мной и привлек мое внимание к тому, что,

казалось, было естественным образованием в горах к

северо-востоку. Это было место, окраска которого была

намного светлее окружающего. В то время, как весь гребень

лавовых гор выглядел в сумерках однообразно темно-

коричневым, место, на которое он указывал, действительно

было желтоватым или темно-бежевым. Я не мог понять, что это

может быть. Долгое время я смотрел. Казалось, оно двигалось,

мне показалось, что оно пульсирует. Когда я скосил глаза,

оно действительно стало дрожать, как если бы его колыхал

ветер.

- Смотри на него пристально, - скомандовал дон Хуан.

В какой-то момент, когда я уже довольно долго

выдерживал пристальный взгляд, я почувствовал, что весь

горный хребет движется ко мне. Это чувство сопровождалось

необычным возбуждением внизу моего живота. Неудобство было

таким острым, что я поднялся.

- Садись! - крикнул дон Хуан, но я уже был на ногах. С

моего нового положения желтоватое образование оказалось

ниже, на предгорьях. Я вновь уселся, не отрывая глаз, и

образование переместилось на более высокое место. Секунду я

смотрел на него, а затем внезапно восстановил все в

правильной перспективе. Я сообразил, что то, на что я

смотрел, находилось не в горах, а было в действительности

куском желтовато-зеленой материи, свисавшей с кактуса прямо

передо мной.

Я громко рассмеялся и объяснил дону Хуану, что сумерки

помогли создать оптическую иллюзию. Он поднялся и, подойдя к

тому месту, где висел лоскут, снял его, сложил и положил в

свою сумку.

- Для чего ты это делаешь? - спросил я.

- Потому что этот лоскут имеет силу, - сказал он

спокойно. - какое-то время у тебя с ним шло неплохо, и

нельзя сказать, что бы случилось, если бы ты остался сидеть.

Пятница, 13 апреля 1962 года.

На рассвете мы направились в горы. Они были удивительно

далеко. К полудню мы вошли в один из каньонов. В неглубоких

лужах там была вода. Мы сели отдохнуть в тени нависшей

скалы.

Горы были с латками монументального лавового потока. За

тысячелетия отвердевшая лава превратилась в пористый

темно-коричневый камень. Лишь несколько чахлых травинок

росло между камней в трещинах.

Глядя вверх, на почти отвесные стены каньона, я ощутил

неприятное чувство внизу живота. Стены были сотни метров

высотой и давали мне ощущение, что они замыкаются надо мной.

Солнце находилось почти над головой, слегка клонясь к

юго-западу.

- Стань тут, - сказал дон Хуан и повернул мое тело так,

чтобы я смотрел в направлении солнца.

Он велел мне пристально смотреть на стены горы надо

мной.

Вид был ошеломляющим. Величественная высота лавового

потока захватила мое воображение. Я стал думать о том,

каково же должно быть извержение. Несколько раз я просмотрел

стены каньона сверху донизу. Я погрузился в богатство красок

каменной стены. Там были краски всех вообразимых оттенков.

Были пятна светло-зеленого мха или лишайника на каждой

скале. Я посмотрел прямо вверх и заметил, что солнечный свет

продуцирует крайне захватывающие отражения, когда касается

блестящей поверхности отвердевшей лавы.

Я смотрел на тот участок гор, где отражался солнечный