Карлос Кастанеда

Путешествие в Икстлен (Часть 1)

особое членство, научились делать

одинаково.

Ты идея, что интерпретации восприятия, которые делают

мир, имеют недостаток, соответствует тому факту, что они

текут непрерывно и редко, если вообще когда-либо, ставятся

под вопрос. Фактически, реальность мира, который мы знаем,

считается настолько сама собой разумеющейся, что основной

момент магии состоящий в том, что наша реальность является

просто одним из многих описаний, едва ли может быть принят,

как серьезное заключение.

К счастью, в случае моего ученичества, дона Хуана

совершенно не заботило, могу я или нет понимать то, что он

говорит. Таким образом, как учитель магии, дон Хуан взялся

описывать мне мир со времени нашего первого разговора. Моя

трудность в понимании его концепции и методов проистекала из

того факта, что его описание было чуждым и несовпадающим с

моим собственным описанием.

Его утверждением было то, что он учит меня, как

'видеть', в противоположность просто 'смотрению', и что

'остановка мира' была первым шагом к 'видению'.

В течение многих лет я рассматривал идею 'останавлива-

ния мира', как загадочную метафору, которая на самом деле

ничего не значит. И только лишь во время неофициального

разговора, который имел место к концу моего ученичества, я

полностью понял ее объем и важность, как одного из основных

моментов в знании дона Хуана.

Дон Хуан и я разговаривали о различных вещах в

свободной и непринужденной манере. Я рассказал ему о моем

друге и его проблеме со своим девятилетним сыном. Ребенок,

который жил с матерью в течение последних четырех лет, и

теперь жил с моим другом, и проблема состояла в том, что с

ним делать. Согласно моему другу, ребенок был негоден для

школы. У него не хватало концентрации, и он ничем не

интересовался. Он всему оказывал сопротивление, против

любого контакта восстает и убегает из дома.

'У твоего друга действительно проблема', - сказал дон

Хуан, смеясь.

Я хотел продолжать рассказывать ему обо всех 'ужасных'

вещах, которые сделал ребенок, но он прервал меня.

'Нет нужды говорить дальше об этом бедном мальчике', -

сказал он. - 'нет нужды ни для тебя, ни для меня

рассматривать его поступки так или иначе в наших мыслях'.

Его манера была прямой, и его голос был тверд, но затем

он улыбнулся.

- Что может сделать мой друг? - спросил я.

- Наихудшая вещь, которую он может сделать, это

заставить ребенка согласиться с ним, - сказал дон Хуан.

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что отец ребенка не должен его шлепать

или пугать в тех случаях, когда тот ведет себя не так, как

хотелось бы отцу.

- Но как он может научить его чему-либо, если он не

будет с ним тверд?

- Твой друг должен найти кого-нибудь другого, кто бы

шлепал ребенка.

- Но он не может позволить никому тронуть своего

мальчика! - сказал я, удивленный его предложению.

Дону Хуану, казалось, понравилась моя реакция, и он

засмеялся.

- Твой друг не воин, - сказал он. - если бы он был

воином, то он бы знал, что наихудший вещью, которую можно

сделать, будет противопоставить себя человеку прямо.

- Что делает воин, дон Хуан?

- Воин действует стратегически.

- Я все же не понимаю, что ты имеешь в виду.

- Я имею в виду, что если бы твой друг был воином, то

он бы помог своему ребенку остановить мир.

- Но как мой друг может сделать это?

- Ему нужна была бы личная сила. Ему нужно было бы быть

магом.

- Но он не маг.

- В таком случае он должен использовать обычные

средства для того, чтобы помочь своему сыну изменить идею

мира. Это не останавливание мира, но это подействует так же.

Я попросил его объяснить свои слова.

- Если бы я был твой друг, - сказал дон Хуан, - то я бы

начал с того, что нанял бы кого-нибудь, кто бы шлепал

маленького мальчика. Я пошел бы в городские трущобы и нанял

бы наиболее страшно выглядящего человека, которого бы смог

найти.

- Чтобы испугать маленького мальчика?

- Не просто для того, чтобы испугать мальчика, дурень,

этот парнишка должен быть о с т а н о в л е н . Но этого

не произойдет, если его будет бить собственный отец.

- Если кто-либо хочет остановить других людей, то он

всегда должен быть в стороне от того круга, который нажимает