Александр Горбовский

Тайная власть. Незримая сила

ядерные испытания. И под Семипалатинском, и в Неваде, и

где угодно еще. Мы сможем сделать это, если нам удастся систематически

выводить из строя системы, управляющие такими испытаниями. И тогда, сколько

бы генералы ни бились, у них ничего не получится. Принципиально это вполне

реальная вещь. А кто делает это, какая группа, генералы никогда не узнают.

Ни наши, ни американские. Я потому говорю это, что думаю об этом не я один.

И в других странах есть люди, обладающие соответствующими способностями и

настроенные так же. То же самое с испытаниями новой военной техники. В

перспективе это тоже можно будет блокировать. Ради этой, пусть не ближней,

цели я и кое-кто, кого я знаю, согласились участвовать в подобных

экспериментах. Есть и другие, которые в них не участвуют. У них свои

соображения. Но мы в контакте друг с другом.

2. ЗВЕРИ ПОВИНУЮТСЯ СЛОВУ

Ни гад, ни лих человек

Это наблюдение натуралистов известно столь хорошо, что стало, по сути дела,

общим местом. Малоподвижный удав не спеша приближается к своей жертве, та

же вместо того, чтобы пытаться скрыться, убежать, спастись, покорно и

неподвижно ожидает своей неизбежной участи. В такое же странное оцепенение

впадает и тарантул, ядовитый и беспощадный, когда к нему подлетает и

садится прямо против него оса-землеройка. Тарантулу ничего не стоило бы в

мгновение ока убить ее и сожрать, как поступает он с другими насекомыми,

встречающимися на его пути. Но, подобно кролику перед удавом, он даже не

делает таких попыток. Вместо этого он терпеливо ждет, пока оса выроет рядом

с ним глубокую, около четверти метра, нору. После этого, также не встречая

ни малейшего сопротивления, она влезает на тарантула и, не слеша, жалит его

в нервный центр, парализуя, но не убизая. Втиснутый после этого в нору,

тарантул превращается в своего рода живые консервы для личинок осы.

Впрочем, какое бы слово, какой бы термин ни подобрали мы для обозначения

столь странного явления - внушение, гипноз ли, - это не имеет ни малейшего

значения и совершенно неинтересно. Обозначим ли мы неизвестное через "X"

или через "У", ни понятным, ни известным оно от этого не станет. Гораздо

важнее терминологических соображений представляется другое. Я имею в виду

cпoсобность человека, обычно колдуна или шамана, точно таким же образом

подчинять себе другие существа. Причем не только теплокровных, но и

рептилий и даже насекомых.

Змеи считаются существами совершенно неконтактными по отношению к человеку.

Я знаю герпетолога, который исключительно из профессиональных симпатий уже

несколько лет содержит в своей московской городской квартире кобру в

самодельном террариуме.

- Кормлю ее обычно я сам, и она отлично знает меня, отличает от других

домашних, узнает. Любое другое животное давно бы привязалось ко мне. Здесь

ничего подобного нет даже близко. Каждую секунду я знаю, что, если окажусь

неосторожен, она способна ужалить меня.

Тем не менее, на другом уровне, который бывает недоступен обычному

человеку, такой контакт оказывается возможен. В некоторых странах есть

христианские секты, участники которых во время службы, исполняя гимны и

танцы, приходят в экстатическое состояние, когда, как считают они, на них

находит Святой Дух. Один из признаков этого - чувство особой защищенности,

отстраненности от зла и всякой опасности. Когда члены секты достигают

такого состояния, настоятель открывает террариум, который стоит там же, в

молитвенном зале, и передает им из рук в руки ядовитых змей. Их носят на

руках, передают друг другу, вешают на шею. Извивающиеся змеи, маленький

укус которых вызывает мгновенную смерть, ведут себя с безобидностью ручных

ужей.

Вспоминаю в этой связи рассказ одного бурята о своем родственнике шамане.

Когда наступил 1937 год, год сталинского террора, и шаманов стали

арестовывать, расстреливать или ссылать, этот шаман решил не ждать своей

очереди. Он бежал и скрылся в тайге, в заимке, в гиблом змеином месте. Там

сложил избу из бревен и стал жить охотой, надеясь переждать страшное время.

Но кто-то, очевидно, выдал его, и осенью, в сентябре, рано утром за ним

приехали четверо вооруженных, на лошадях. Пятую лошадь вели для него.

- Он только присвистнул, так тихо-тихо, - рассказывал бурят, - громко в

тайге свистеть нельзя. Не полагается. И со всех сторон к нему поползли

змеи. А там страшные змеи водятся. Как по-русски называются, не знаю.

Обычно у змей укус смертелен только весной, у этих круглый год. Сползлись к