Говард Лавкрафт

Случай Чарльза Декстера Варда

Чарльза были полностью

подтверждены его коллегой, доктором Алленом, чей странный гулкий голос

звучал гораздо более убедительно, чем нервный, срывающийся голос Варда; в

конце концов полиция оставила дело без последствий; но ее сотрудники

тщательно записали нью-йоркский адрес агентства и его владельца.

Расследование ни к чему не привело. Следует лишь добавить, что "образцы"

были поспешно и в полной тайне возвращены на прежнее место, и никто так и не

узнал об этом богопротивном осквернении памяти усопших.

Десятого февраля 1928 года доктор Виллетт получил от Чарльза Варда

письмо, которое считает исключительно важным и относительно которого он

часто спорил с доктором Лайманом. Последний полагал, что письмо содержит

убедительное доказательство того, что перед нами далеко зашедший случай

"деменции прекокс" - быстро протекающей острой душевной болезни. Виллетт же

считает, что это последние слова несчастного юноши, написанные им в здравом

уме. Он обращает особое внимание на характер почерка, неровного, но

несомненно принадлежащего Варду. Вот полный текст этого письма:

"100 Проспект-стрит, .

Провиденс, Р.И.

8 марта 192б г.

Дорогой доктор Виллетт!

Я чувствую, что наконец пришло время сделать признание, с которым я

медлил, несмотря на Ваши просьбы. Я никогда не перестану ценить терпение, с

которым Вы его ожидали, и доверие, с которым Вы отнеслись ко мне как к

человеку и пациенту.

Я должен, к сожалению, признать, что никогда не дождусь триумфа, о

котором мечтал. Вместо него я добился лишь встречи с дичайшим ужасом, и мои

слова, обращенные к Вам, будут не победным кличем, а мольбой о помощи;

посоветуйте, как спасти не только меня, но и весь мир от чудовищной

опасности, которую не может себе представить человеческий разум. Вы помните,

что говорится в письмах Феннера относительно набега на ферму в Потуксете.

Это нужно сделать снова, и как можно скорее. От нас зависит больше, чем

можно выразить словами, - вся цивилизация, все законы природы, может быть,

даже судьба всей Солнечной системы и космического пространства. Я вызвал к

жизни страшного монстра, но сделал это лишь во имя науки. А сейчас во имя

жизни человечества и всей Земли Вы должны помочь мне загнать чудовище в те

черные бездны, откуда оно явилось.

Я навсегда оставил это место в Потуксете, и мы должны извлечь оттуда

все, что в нем находится, - живым или мертвым. Я никогда не вернусь туда, и

Вы не должны верить, если когда-нибудь услышите, что я нахожусь там. Я

объясню

Вам, почему я это говорю, когда мы увидимся. Я вернулся домой навсегда

и хотел бы, чтобы Вы посетили меня сразу же, как только у Вас появится

пять-шесть часов свободного времени, чтобы Вы смогли выслушать все, что я

должен сообщить. Это займет довольно много времени - и поверьте мне, никогда

еще Ваш профессиональный долг не призывал

Вас с такой настоятельной необходимостью, как сейчас. На карту

поставлено значительно больше, чем рассудок или даже моя жизнь.

Я не рискую рассказать обо всем отцу; вряд ли он поймет, о чем идет

речь. Но я признался ему, что мне угрожает опасность, и он нанял четырех

детективов, которые следят за нашим домом... Не могу сказать, насколько они

могут оказаться полезны, потому что им придется встретиться с силами,

которым даже Вы вряд ли сможете противостоять. Итак, приходите скорее, если

хотите застать меня в живых и услышать, как избавить все мироздание от

адского заговора.

Приходите в любое время: я не буду выходить из дома.

Заранее не звоните, потому что трудно сказать, кто или что попытается

перехватить Вас, И -будем молиться всем богам, чтобы ничто не помешало нашей

встрече.

Я в полном отчаянии.

Чарльз Декстер Вард.

Р.Б. Застрелите доктора Аллена, как только увидите его, и бросьте тело

в кислоту, чтобы от него ничего не осталось. Не сжигайте его".

Доктор Виллетт получил это письмо примерно в десять тридцать утра и

немедленно устроил так, что у него оказалась свободной половина дня и весь

вечер для разговора, который мог, если необходимо, продолжаться до поздней

ночи. Он собирался прийти к Вардам примерно в четыре часа дня, и оставшиеся

до этого часы провел в беспокойстве, строя самые невероятные догадки.