Het Monster

История эзотерических учений - лекции

и это был Змей с

головами быка и льва, между которыми было лицо бога. Имя его было

Хронос Агераос (Нестареющее Время) - уже знакомый нам сатурнический

образ. А сопровождали его Ананке-Судьба и Адрастея-Мстительница.

Но особенно орфики почитали Диониса.

Образ Диониса, связанный с культом плодородия, очень сложен.

Прежде всего Дионисов было два, позже слившихся воедино: 1) всем

известный Дионис-Вакх, покровитель виноделия, но он же и демон

Азазел, и 2) гораздо более древний Дионис-Загрей, великий охотник,

сын Змея. Если первый в конце попал на Олимп, то второй погиб

примерно так же, как Орфей, и в своих мистериях орфики, конечно,

больше имели в виду второго.

О том, как благостный демон (ангел) Азазел захотел стать

божеством, рассказывается в апокрифической книге Еноха. Азазел

научил мужчин делать мечи, ножи, щиты, а женщин - зеркала и

браслеты. Таким образом Дионис-Вакх, хоть и косвенно,

оказывается очередным культуртрегером, родственным тому же

Еноху, Оанну или самому Гермесу Трисмегисту.

Дионис-Загрей же, помимо прочего, был сыном Персефоны,

богини Подземного царства, нашедшей способ преодолевать порог

смерти (ср. о рыбе, преодолевающей очередной порог, у

суринамцев, лекция 6): так в одном образе слились категории

рождения, плодородия и смерти.

В целом Дионис стал символом освобождения от оков Закона

(своеобразный анти-сатурнический бунт), от преграды, отделяющей

человеческое Я от окружающего его мiра (ср. араб. хаджаб, лекция

8). Это - чувство, интуиция, эмоция в чистом виде, слияние духа и

тела, путь к обожению через расслабление, групповая терапия,

восточный путь единения с Абсолютом (объ-единение, ср. solidaire у

Камю). Вот чему учили своих адептов орфики. Заметим, что они,

разумеется, считали Диониса богом, но у нас с вами речь давно уже

идет о культурном архетипе Диониса. В этом смысле путь Диониса

можно описать как освобождение от Сатурна через Венеру и Юпитер (или,

в новейшей традиции, Плутон).

Как писал Владимир Шмаков, это экстаз, и он уносит душу на

крыльях сладостного безумия в причудливые чертоги Любви, где в

миг высочайшего напряжения... она одновременно испивает и кубок

Смерти, сгорает в этих пламенных объятиях (Шмаков В. Основы

пневматологии. Киев, София, 1994).

Но был и другой путь к обожению, тоже хорошо известный грекам.

Его связывают с образом Аполлона, солнечного бога. Но это не

Солнце-Митра, жизнедатель для всех, а Солнце-Аполлион, губитель,

только уже не для всех, а лишь для избранных им же (`ap-ollyw,

сначала отобрать), бог гармонии - помните у Пушкина: пока не

призовет поэта к с в я щ е н н о й ж е р т в е Аполлон... -

тут не поэт приносит жертву богу, а его самого приносят в жертву.

Это - абсолютизация преграды-хаджаба, не бунт, а принятие

Сатурна, индивидуальная терапия, чистый разум, полный отрыв духа от

тела, одиночный путь к Свету через приобщение к его неописуемой

красоте путем напряжения всех сил и последующий катарсис

(очищение), ставший западным путем единения с Абсолютом

(отъ-единение от всего остального, solitaire у того же Камю). Путь

Аполлона можно описать как уравновешивание Сатурна Венерой и

Солнцем.

В нем тоже есть экстаз, пишет Владимир Шмаков, и он уносит

томящийся дух в светозарные чертоги Света, но в то же время

гнетет человека своим бездушным спокойствием, безразлично

взирающим на скорби и восторги всякого существа.

Беда была только в том, что представления о самом Абсолюте,

пусть даже в форме единого верховного Бога, у греков так и не

сложилось. Орфики, правда, пытались вывести образ единого Бога:

Зевс был Первым, Зевс - Последний, красота блистающей

молнии; Зевс есть Начало, Зевс - Середина, благодаря Зевсу все

совершается. Зевс есть основание земли и звездного неба (цит.

по: Ван-дер-Варден Б. Пробуждающаяся наука II. Рождение

астрономии. М., Наука, 1991), -

- но в окружении сонма греческих богов и божеств архетип Зевса так и

не утратил своих дионисийских черт. Впрочем, по словам того же

Владимира Шмакова,вовсе отрицать очевидность Его бытия греки не

могли, а потому нашли своеобразную замену Абсолюту: это абстрактная

идея Судьбы, Мойры (она же Anagkh - Рок), непостигаемой, но

одинаково властно тяготеющей как над людским родом, так и над

бессмертными обитателями Олимпа (там же).