Рудольф Штайнер

Философия свободы (Часть 2)

что оно совсем

не есть то, чем оно предстает для внешних чувств. Чувственное явление

обнаруживает в том, чем оно является непосредственно, нечто другое, чем оно

является опосредованно. Его само-выставление передо мной есть в то же время

и его погашение как только чувственного явления. Но то, что оно являет при

этом погашении, заставляет меня, как мыслящее существо, погасить на время

его деятельности свое мышление и поставить на его место его мышление. Но это

его мышление я постигаю в моем мышлении-переживании как мое собственное. Я

действительно воспринял мышление другого. Ибо погашающее себя в качестве

чувственного явления непосредственное восприятие схватывается моим

мышлением, и таким образом имеет место полностью лежащий в моем сознании

процесс, который состоит в том, что на место моего мышления становится

другое мышление. Самопогашением чувственного явления фактически упраздняется

разделение между обеими сферами сознания. Это репрезентируется в моем

сознании тем, что при переживании содержания другого сознания я столь же

мало переживаю свое собственное сознание, как я переживаю его во время сна

без грез. Подобно тому как во время такого сна бывает выключено мое дневное

сознание, так при восприятии содержания чужого сознания выключается мое

собственное. Ошибочное мнение, будто это не так, происходит только оттого,

что при восприятии другого лица, во-первых, погашенное содержание

собственного сознания заменяется не бессознательностью, как во сне, а

содержанием другого сознания, и во-вторых, смена состояния между погашением

и вторичным вспыхиванием сознания себя самого происходит слишком быстро,

чтобы быть обычно замеченной. - Лежащая перед нами проблема разрешается не с

помощью искусственных понятийных конструкций, умозаключающих от осознанного

к чему-то такому, что никогда не может стать осознанным, а посредством

подлинного переживания того, что следует из соединения мышления и

восприятия. То же самое относится и ко многим вопросам, выступающим в

философской литературе. Мыслителям было бы впору искать пути к

непредвзятому, сообразному духу наблюдению; вместо этого они заслоняют

действительность искусственной понятийной конструкцией.

В одной статье Эдуарда фон Гартмана, озаглавленной 'Последние вопросы

теории познания и метафизики' (напечатана в 'Журнале для философии и

философской критики', 108. Ве. 5.55 (Zeitschrift fьr Philosophie und

philosophische Kritik, 108. Bd. 5. 55 ff.)) моя 'Философия свободы'

зачисляется в направление философской мысли, пытающееся опереться на

'теоретико-познавательный монизм'. Такая точка зрения отклоняется Эдуардом

фон Гартманом как невозможная. В основе этого лежит следующее. Согласно

способу представления, выраженному в названной статье, существуют лишь три

возможных теоретико-познавательных точки зрения. Человек либо остается на

наивной точке зрения, принимающей воспринятые явления за действительные вещи

вне человеческого сознания. Тогда ему недостает критического познания. Он не

понимает, что со своим содержанием сознания он находится все же только в

собственном сознании. Он не видит, что имеет дело не с каким-то 'столом в

себе', а только с объектом собственного сознания. Кто остается на этой точке

зрения или по каким-либо соображениям вновь возвращается к ней, тот

называется наивным реалистом. Однако эта точка зрения невозможна, так как

она упускает из виду, что сознание обладает лишь своими собственными

объектами сознания. Либо, во-вторых, человек усматривает такое положение

вещей и вполне сознается себе в нем. Тогда он становится сначала

трансцендентальным идеалистом. Но ему придется в таком случае отклонить

воззрение, согласно которому от какой-то 'вещи в себе' в человеческом

сознании всегда может появляться нечто. Тем самым, однако, ему не удастся

избежать абсолютного иллюзионизма, если только он будет достаточно

последователен. Ибо мир, перед которым он стоит, превращается для него в

голую сумму объектов сознания, и притом исключительно объектов собственного

сознания. Даже объекты сознания других людей он бывает вынужден тогда - как

это ни нелепо - мыслить присутствующими единственно в своем собственном

содержании сознания. Возможной является только третья точка зрения -