Рудольф Штайнер

Философия свободы (Часть 2)

невозможно. Но живое

постижение разумеемого в этой книге интуитивного мышления естественно

приводит к дальнейшему живому вступлению в мир духовных восприятий.

ПРИЛОЖЕНИЕ I

(Дополнение к новому изданию 1918 г.)

Возражения, сделанные мне с философской стороны тотчас по появлении

этой книги, побуждают меня дополнить это новое издание нижеследующим

коротким рассуждением. Я вполне могу представить себе читателей, которые с

интересом отнесутся к остальному содержанию книги, но которым последующее

покажется излишним и чуждым им абстрактным сплетением понятий. Они могут

оставить это короткое рассуждение непрочитанным. Но только в философском

рассмотрении мира всплывают проблемы, берущие свое начало не столько в

естественном ходе всякого человеческого мышления, сколько в некоторых

предрассудках мыслителей. Все, что помимо этого трактуется в настоящей

книге, представляется мне задачей, касающейся каждого человека, который

взыскует ясности относительно существа человека и его отношения к миру.

Дальнейшее же является проблемой, рассмотрение которой требуется иными

философами, когда заходит речь об изложенных в этой книге вещах, поскольку

эти философы своим способом представлений создали себе определенные, не

всегда встречающиеся трудности. Если совсем пройти мимо этих проблем, то

некоторые лица поспешат бросить вам упрек в дилетантизме и тому подобное.

Тут же возникнет мнение, будто автор изложения, каковое представлено в этой

книге, не свел счетов с воззрениями, которые он не обсудил в самой книге.

Проблема, которую я здесь имею в виду, заключается в следующем:

существуют мыслители, полагающие, что это сопряжено с особенной трудностью,

когда хотят понять, каким образом душевная жизнь другого человека может

влиять на собственную (самого размышляющего). Они говорят: осознанный мною

мир замкнут во мне самом; другой осознанный мир также замкнут в себе самом.

Я не могу заглянуть в мир сознания другого человека. Каким же образом я

прихожу к убеждению, что живу с ним в одном общем мире? Мировоззрение,

считающее возможным заключать от осознанного мира к неосознанному, который

никогда и не может быть осознан, пытается разрешить это затруднение

следующим образом. Оно говорит: мир, находящийся в моем сознании, есть

только репрезентированный во мне мир какой-то сознательно мной не достижимой

действительности. В последнем содержатся неизвестные мне возбудители мира

моего сознания. В нем содержится также и моя действительная сущность,

которая равным образом лишь репрезентирована в моем сознании. Но в нем же

содержится и сущность другого, противостоящего мне человека. То, что

переживается в сознании этого другого человека, имеет свою соответствующую,

независимую от этого сознания действительность в его сущности. Последняя - в

области, которая никогда не может быть осознана - действует на мою

принципиальную, бессознательную сущность, вследствие чего в моем сознании

создается некое представительство того, что присутствует в совершенно

независимом от моего сознательного переживания сознании. Мы видим: к

достижимому для моего сознания миру здесь гипотетически примышляется другой,

недостижимый для него в переживании мир, так как иначе человек считал бы

себя вынужденным утверждать, что весь внешний мир, который кажется мне

лежащим передо мною, есть лишь мир моего сознания, а отсюда следовала бы -

солипсическая - нелепость, будто и все остальные люди живут лишь внутри

моего сознания.

Добиться ясности в этом вопросе, поднятом некоторыми

теоретико-познавательными течениями новейшего времени, можно, попытавшись

обозреть его с точки зрения того сообразного духу наблюдения, которое

изложено в этой книге. Что же я имею на первый взгляд перед собой, когда

стою перед другой личностью? Я обращаю внимание на ближайшее. Передо мной

данное мне как восприятие чувственное телесное явление другого лица; затем,

возможно, слуховое восприятие того, что оно говорит мне, и т. д. На все это

я не просто глазею, но оно приводит в движение мою мыслительную

деятельность. Когда я мысля стою перед другой личностью, восприятие

оказывается для меня как бы до некоторой степени душевно-прозрачным. Я