Перевод Л.П.Бельского

Калевала (Часть 2)

тогда запеть пристойно,

Торжеству тогда лишь время,

Как свои увидишь двери,

Заскрипит своя калитка'.

Молвил юный Лемминкяйнен:

'Если бы сидел я кормчим,

Изо всех я сил запел бы,

Всею глоткой зашумел бы,

Даже вовсе не умея,

Напевая очень дурно.

начать не хочешь пенье,

Сам я к пенью приготовлюсь'.

Тут веселый Лемминкяйнен,

Молодец тот, Каукомъели,

Рот сложил, как было надо,

И налаживает звуки;

Начинает сам он пенье,

Жалкий шум он поднимает:

Пел он голосом осипшим,

Напевал он горлом грубым.

Так веселый Лемминкяйнен

Расшумелся, Каукомъели.

Борода и рот трясутся,

Подбородок закачался,

Далеко несется пенье,

По волнам оно несется,

До шестой дошло деревни,

За семью морями слышно.

На пеньке журавль уселся,

На сыром холме зеленом;

В пальцах он считает кости,

Поднимает кверху ноги;

Он ужасно испугался

Лемминкяйнена напева.

Поднял крик журавль, услышав,

Испугался, страшно крикнул,

Полетел тотчас оттуда,

В Похъёлу он быстро мчится.

Прилетев туда, на север,

На болоте он остался,

Крикнул голосом противным,

Что есть силы закричал он:

Похъёлы народ он поднял,

Пробудил людей негодных.

Встала Похъёлы хозяйка,

От дремоты пробудилась,

В хлев пошла стада проведать

И к овину побежала,

Осмотрела в хлеве стадо,

Перечла зерно в амбаре:

Не потеряны коровы,

И зерна не уменьшилось.

Тут к скале она подходит,

К двери медного утеса,

И, придя туда, сказала:

'Горе, горе мне, несчастной!

Здесь была рука чужая,

Все поломаны замочки,

И открыта дверь твердыни,

Все крюки совсем разбиты:

Неужель исчезло Сампо

И похищено насильем?'

Уж похищено то Сампо,

Крышка пестрая исчезла

Там, из глыбы Сариолы,

Там, из медного утеса,

Где замков висело девять,

Десять где засовов было.

Лоухи, Похъёлы хозяйка,

Вся от злобы распалилась,

Видит: власть ее слабеет,

Пропадает также слава.

Удутар она так просит:

'Дева мглы, тумана дочка!

Ты просей туман сквозь сито,

Ниспошли ты мглу густую,

С неба дай сгущенный воздух,

Ты пусти пары густые

На хребет морей блестящих,

По открытому простору,

Чтоб засел там Вяйнямёйнен,

Чтоб застрял Сувантолайнен!

Если ж этого все мало,

Ику-Турсо, ты, сын Старца!

Подними главу из моря,

Подними из волн макушку,

Калевы мужей низвергни,

Утопи друзей потоков,

Пусть те злобные герои

В глубине валов погибнут;

В Похъёлу верни ты Сампо,

Захватив его с той лодки!

Если ж этого все мало -

Ой ты, Укко, бог верховный,

Золотой мой царь воздушный,

Мой серебряный владыка!

Сделай бурю, непогоду,

Силу воздуха ты вышли,

Подними волненье, ветер

Против этой лодки в море,

Чтоб засел там Вяйнямёйнен,

Чтоб застрял Сувантолайнен!'

Надышала дочь тумана,

Нагустила мглу на волны,

Плотно воздух мглой застлала,

Чтобы старый Вяйнямёйнен

Простоял подряд три ночи

Посреди морей широких,

Никуда не мог бы выйти,

Никуда не мог отъехать.

Простояв подряд три ночи

Посреди морских потоков,

Молвит старый Вяйнямёйнен,

Говорит слова такие:

'Даже муж совсем негодный,

Из героев самый слабый,

Не потонет средь тумана,

Не погибнет в испареньях'.

Он клинком прорезал воду,

Он мечом ударил море:

Мед с клинка его струится,

Сладкий мед с меча сбегает,

Испаренья всходят к небу,

Поднимаются туманы;

Скоро воды стали чисты,

Прояснились все потоки,

Приоткрылись дальше воды,

И кругом все стало видно.

Мало времени проходит,

Протекло едва мгновенье,

Шум послышался ужасный

На волнах, у красной лодки;

Пена так и брызжет кверху,

Вяйнямёйнену на лодку.

Тут кователь Ильмаринен

Очень сильно испугался,

Кровь со щек внезапно спала,

Вниз с лица его сбежала,

С головою он накрылся

И с обоими ушами,

Закрывает обе щеки,

А еще плотнее очи.

Тотчас старый Вяйнямёйнен

Посмотрел на море с лодки,

Бросил в сторону он взоры,

Видит маленькое чудо:

Ику-Турсо, тот сын Старца,

Поднялся у бока лодки

Головой своей из моря,

Из воды своей макушкой.

Старый, верный Вяйнямёйнен

Турсо за уши хватает,

Поднял за уши повыше

И спросил его сурово,

Говорит слова такие:

'Ику-Турсо, ты, сын Старца!

Ты зачем из моря вышел,

Ты зачем из вод поднялся

Пред очами человека,

Пред сынами Калевалы?'

Ику-Турсо, тот сын Старца,

Не обрадовался очень

И не очень испугался,

Но ответа так и не дал.

Старый, верный Вяйнямёйнен

Во второй раз вопрошает,

В третий раз он молвит строго:

'Ику-Турсо, ты, сын Старца!

Ты зачем из моря вышел,

Ты зачем из вод поднялся?'

Ику-Турсо, тот сын Старца,

Отвечал при третьем разе,

Дал в ответ слова такие:

'Я затем из моря вышел,

Я затем из вод поднялся,

Что намеренье имел я