Карлос Кастанеда

Сила безмолвия 1987г

что ему не нужны заявления слабоумного. Он

настаивает, чтобы они все дали ему обещание больше никогда не ограничивать

его стремление уйти от них.

- Можешь уходить, когда захочешь, - резко ответил нагваль Хулиан.

- Ты хочешь сказать, что я могу уйти прямо сейчас? - спросил дон

Хуан.

- А ты хочешь этого? - спросил нагваль.

- Да, я хочу уйти из этого гадкого места и гадкой кучки лгунов,

которые живут здесь, - закричал дон Хуан.

Нагваль Хулиан приказал выплатить дон Хуану все его сбережения и с

сияющими глазами пожелал ему счастья, процветания и мудрости.

Женщины не пожелали попрощаться с ним. Они пристально смотрели на

него до тех пор, пока он не опустил голову, избегая их палящего взора.

Дон Хуан сложил свои деньги в карман, и, не оборачиваясь, ушел,

радуясь окончанию этого испытания. Мир вокруг был для него знаком вопроса.

Он тосковал по нему, находясь внутри дома, он был оторван от него. А

теперь, молодой и сильный, он имел и деньги в своем кармане, и жажду к

жизни.

Он ушел от них, не сказав ни слова благодарности. Его гнев, так долго

сдерживаемый страхом, буквально вырвался на поверхность. А ведь он даже

учился, чтобы понравиться им - а теперь чувствовал себя обманутым и

преданным. Ему захотелось убежать отсюда как можно дальше.

В городе у него возникли первые нежелательные трудности.

Путешествовать оказалось очень дорого и трудно. Его научили тому, что если

он хочет побыстрее уехать из города, ему не следует выбирать направление,

а надо просто найти таких погонщиков мулов, которые захотели бы взять его

с собой. Через несколько дней он уехал с надежным погонщиком в порт

Мазатлан.

- Хотя в то время мне было только двадцать три года, - сказал дон

Хуан. - я чувствовал, что прожил целую жизнь. Единственной вещью, которую

я еще не испытал, был секс. Нагваль Хулиан говорил мне, что благодаря

тому, что я еще ни разу не был с женщиной, я и обладаю такой силой и

выносливостью. Нагваль Хулиан говорил, что у него оставалось совсем

немного времени для работы со мной, прежде чем мир поймает меня.

- Что он этим хотел сказать, дон Хуан? - спросил я.

- Он хотел сказать, что я и понятия не имею о той чертовщине, на

которую напрашивался, - ответил дон Хуан. - и что у него было мало

времени, чтобы выстроить мои баррикады, моих молчаливых защитников.

- Что такое молчаливый защитник, дон Хуан? - спросил я.

- Это спаситель, - ответил он. - молчаливый защитник - это волна

необъяснимой энергии, которая приходит к воину, когда ничто другое больше

не помогает.

Мой бенефактор знал, какое направление примет моя жизнь, когда я

выйду из-под его влияния. Поэтому он изо всех сил пытался дать мне как

можно больше точек зрения магов. Эти точки зрения магов должны были стать

моими молчаливыми защитниками.

- А что такое точки зрения магов? - спросил я.

- Позиции точки сборки, - ответил он. - бесконечное количество

позиций, которых могла бы достигнуть точка сборки. В каждом и любом из

этих поверхностных или глубоких передвижений маг может укрепить свою новую

последовательность.

Он повторил, что все пережитое им благодаря его бенефактору или при

его руководстве было результатом либо мельчайших, либо значительных

передвижений его точки сборки. Его бенефактор заставлял его переживать

бесчисленное множество точек зрения или выборов, количество которых было

более чем достаточно, поскольку он знал, что судьбой дон Хуана было быть

призванным объяснить то, что делалось магами, и кем они были.

- Эффект этих перемещений точки сборки оказался кумулятивным, -

продолжал он. - он давит на тебя, независимо от того, понимаешь ли ты это

или нет. Такое накопление сработало, в конце концов, и со мной.

- Вскоре после того, как я вошел в контакт с нагвалем, моя точка

сборки сдвинулась настолько глубоко, что я мог "видеть". Я "видел"

энергетическое поле в виде монстра. И моя точка зрения сдерживала

дальнейшее движение, пока, наконец, я не "увидел" монстра тем, чем он был

на самом деле - энергетическим полем. Я преуспел в "видении", но не знал

этого. Я думал, что ничего не делаю и ничему не обучаюсь. Я был глуп до

невероятности.

- Ты был слишком молод, дон Хуан, - сказал я. - ты не мог поступить

иначе.

Он засмеялся и хотел что-то сказать, но затем, казалось, переменил

свое решение. Он пожал плечами и продолжил свой рассказ.

Дон Хуан сказал, что, когда он прибыл в Мазатлан, он был практически

уже опытным погонщиком мулов, и ему предложили постоянную работу в