Карлос Кастанеда

Сила безмолвия 1987г

я смогу разрушить любой остаток моей последовательности. Это

произошло тогда, когда я стал действительно стариком и заставил тебя

объезжать город, а под конец разозлился на тебя и влепил тебе пощечину.

- Это шокировало тебя, но ты был на пути мгновенного выхода, когда я

нанес твоему зеркалу самооотражения то, что оказалось его финальным

ударом. Я крикнул, что ты кровавый убийца. Я не ожидал, что ты убежишь. Я

забыл о твоих буйных вспышках.

Он сказал, что несмотря на мою тактику немедленного выхода, моя точка

сборки достигла места отсутствия жалости, когда я рассердился на его

старческое поведение. Или все наоборот - я рассердился, поскольку моя

точка сборки достигла места отсутствия жалости. Но и это уже не имеет

значения. Считается только то, что моя точка сборки перешла туда.

И пока она была там, мое собственное поведение заметно изменилось. Я

стал холодным, расчетливым и безразличным к личной безопасности.

Я спросил дон Хуана, "видел" ли он все это. Я не помнил, чтобы я

рассказывал ему об этом. Он ответил, что знает все мои чувства благодаря

самонаблюдению и воспоминанию своего собственного опыта.

Он сказал, что моя точка сборки зафиксировалась в новой позиции,

когда он вернулся в свое обычное состояние. К тому времени мое убеждение о

его нормальной последовательности перенесло такой глубокий сдвиг, что

последовательность больше не функционировала как связанная сила. И в этот

миг, со своей новой позиции, моя точка сборки позволила мне создать другой

тип последовательности, который я выражал в терминах необычной,

объективной жесткости - жесткости, которая стала с тех пор моим обычным

образом поведения.

- Последовательность так важна в нашей жизни, что если ее разрушить,

она тут же восстанавливается вновь, - продолжал он. - в случае магов,

однако, когда их точки сборки достигают места отсутствия жалости,

последовательность никогда не бывает той же.

- Поскольку ты естественно медлителен, ты не заметил, что в тот день

в Гуаямосе ты, среди прочих вещей, мог принимать любой вид отсутствия

последовательности по его номинальной стоимости, после символической

борьбы твоего разума, конечно.

Его глаза лучились смехом.

- А еще в этот день ты приобрел свою замаскированную безжалостность,

- продолжил он. - твоя маска, конечно, не была так хорошо развита, как

теперь, но то, что ты получил потом, является рудиментом того, во что

превратилась твоя маска великодушия.

Я попытался возразить. Мне не нравилась идея замаскированной

безжалостности, независимо от того, как он излагал ее.

- Не надо пробовать свою маску на мне, - сказал он, улыбаясь. -

прибереги ее для лучших времен - для тех, кто не знает тебя.

Он посоветовал мне вспомнить точный момент, когда у меня появляется

эта маска.

- Как только ты чувствуешь, что холодная ярость накатывает на тебя, -

продолжал он. - ты начинаешь маскировать ее. Ты не шутишь с ней, как делал

это мой бенефактор. Ты не пытаешься рассуждать о ней вслух, подобно мне.

Ты не притворяешься, что она интригует тебя, как нагваль Элиас. Это три

маски нагвалей, которых я знал. А что сделал ты? Ты спокойно подошел к

своей машине и отдал половину пакетов мальчишке, который помогал тебе их

нести.

До этой минуты я не помнил, что кто-то действительно помогал мне

нести пакеты. Я сказал дон Хуану, что видел огоньки, танцующие перед моими

глазами, и думал, что вижу их, потому что, движимый своей холодной

яростью, нахожусь на грани обморока.

- Ты не был на грани обморока, - ответил дон Хуан. - ты был на грани

входа в состояние "сновидения" и самостоятельного "видения" духа, подобно

талии и моему бенефактору.

Я сказал дон Хуану, что не великодушие заставило меня отдать пареньку

пакеты, а холодная ярость. Я должен был что-то сделать, чтобы успокоить

себя, и это было первым, что пришло мне в голову.

- Но это же точно то, о чем я говорил тебе. Твое великодушие - ложь,

- ответил он и начал смеяться над моей тревогой.

СВИДЕТЕЛЬСТВО БЕЗУПРЕЧНОСТИ

Пока дон Хуан рассказывал о разрушении зеркала самоотражения, совсем

стемнело. Я сказал дон Хуану, что выбился из сил, и, возможно, нам будет

лучше отменить путешествие и вернуться домой, но он утверждал, что мы

должны использовать каждую минуту отведенного нам времени для пересмотра

магических историй или воспоминания о движениях моей точки сборки,

насколько это возможно.

Мне захотелось пожаловаться. Я сказал, что состояние глубокой

усталости, такое, как мое, порождает только неопределенность и отсутствие

уверенности.