Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы 1977г

начался

приступ истерического смеха, который был почти

неконтролируемым. Мое тело дрожало.

Я знал, что Жозефина не шутила, как она только что

заявила. Они трое преследовали какую-то цель. Я действи-

тельно ощущал тело Жозефины, как какую-то силу, которая на

самом деле стремилась попасть внутрь моего тела. Покусывание

моего бока Розой для отвлечения моего внимания совпало с

возникшим у меня чувством, что сердце Жозефины колотится у

меня в груди.

Я слышал, как ла Горда убеждала меня успокоиться.

У меня возник нервный трепет в средней части тела, а

затем на меня накатил тихий гнев. Я ненавидел их. С меня

было достаточно. Я собирался подобрать куртку и блокнот и

уйти из дому невзирая на то, что я еще полностью не пришел в

себя. Мне было немного дурно, и мои чувства явно были

расстроены. У меня уже было чувство, что когда я впервые

взглянул на девушек через кухню, я действительно смотрел на

них из положения выше уровня моих глаз, из какого-то места

недалеко от потолка. Но еще более сбивало с толку то, что я

действительно воспринимал, что щекочущее ощущение на

верхушке моей головы было то, что вырвало меня из объятий

Жозефины. Это было так, как будто бы что-то вышло из

верхушки моей головы.

Несколько лет тому назад дон Хуан и дон Хенаро

манипулировали моим восприятием, и у меня было невероятное

двойное чувствование, я ощущал, что дон Хуан опустился на

меня и прижимает меня к земле и в то же время я ощущал, что

я продолжал стоять. Я был действительно в нескольких местах

сразу. На языке магов я мог сказать, что мое тело сохранило

память об этом двойном восприятии и, по-видимому, повторило

ее. Тут были, однако, две новые вещи, которые добавились к

моей телесной памяти на этот раз. Одна - это было то

щекочущее чувство, которое я начал осознавать во время своих

столкновений с этими женщинами, и которое было средством

прибытия к этому двойному восприятию. А вторая была тем

звуком в основании моей шеи, высвобождающим во мне нечто,

что было способным выходить из верхушки моей головы.

Спустя 1-2 минуты я совершенно определенно ощутил, что

я спускаюсь с потолка, пока не оказался стоящим на полу.

Моим глазам понадобилось некоторое время, чтобы приспосо-

биться к смотрению на моем нормальном уровне глаз.

Когда я посмотрел на четырех женщин, я ощутил себя

незащищенным и ранимым. Тут у меня возник момент разобщения

или потери непрерывности восприятия, как будто я закрыл

глаза и какая-то сила внезапно заставила меня крутнуться

пару раз. Когда я открыл свои глаза, девушки стояли,

уставившись на меня с открытыми ртами. Но каким-то образом я

снова был самим собой.

3. Ла Горда.

Первое, что я заметил у ла Горды, были ее глаза: темные

и спокойные. Она, кажется, изучала меня с головы до ног. Ее

глаза прошлись по моему телу, как делал дон Хуан. В самом

деле, ее глаза имели то же спокойствие и силу. Я знал,

почему она была самой лучшей. Мне пришла в голову мысль, что

это потому, что дон Хуан, должно быть, оставил ей свои

глаза.

Она была чуть выше трех остальных девушек. У нее было

худощавое темное тело и великолепная спина. Я отметил

изящные линии ее широких плеч, когда она сделала полуоборот

верхней частью тела, чтобы повернуться к трем девушкам.

Она дала им неразборчивую команду, и они сели на

скамейку, прямо позади нее. Фактически она заслоняла их от

меня своим телом.

Она снова повернулась лицом ко мне. У нее было

исключительно серьезное выражение, но без капли мрачности

или суровости. Она не улыбалась и, однако, она была

дружественной. У нее были очень приятные черты лица: хорошей

формы лицо, ни круглое, ни угловатое, маленький рот с

тонкими губами, широкий нос, широкие скулы и длинные

блестящие черные волосы.

Я не мог не заметить ее прекрасные мускулистые руки,

которые она сцепила перед собой, над своей пупочной

областью. Тыльной стороной ее руки были повернуты ко мне.

Мне было видно, что ее мускулы ритмически сокращались, когда

она сжимала ладони.

Она была одета в длинное полинявшее оранжевое

хлопчатобумажное платье с длинными рукавами и коричневую

шаль. В ней было что-то ужасно успокаивающее и завершенное.

Я ощутил присутствие дона Хуана. Мое тело расслабилось.

- Сядь, сядь, - сказала она мне успокаивающим тоном.

Я пошел назад к столу. Она указала мне место, где

сесть, но я остался стоять.

Она в первый раз улыбнулась, и ее глаза стали мягче и

более сияющими. Она была такая хорошенькая, как Жозефина.

Она была самой прекрасной из всех них.