Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы 1977г

не менее, я должен был

признаться самому себе, что хотя она испугала меня до потери

сознания, я нашел ее очень притягательной. Она наблюдала за

мной с блеском в глазах. Ее маленькие белые зубы придавали

ее улыбке дьявольский вид. Круглое лицо ее было странно

гладким и совершенно лишенным морщин. Две глубокие линии,

сбегающие с обеих сторон носа к уголкам рта, придавали ее

лицу выражение зрелости, но не возраста. Когда она вставала

с постели, ее шаль соскользнула вниз, обнажив ее полные

груди. Она не дала себе труда накрыться снова. Вместо этого

она выпятила грудную клетку и подняла груди.

- О, ты уже заметил, да? - сказала она и повернула свое

тело из стороны в сторону, как будто была довольна собой. -

я всегда подвязываю свои волосы за головой. Нагваль сказал

мне сделать так. Натяжение делает мое лицо моложе.

Я был уверен, что она собирается говорить о своих

грудях. Ее уловка поразила меня.

- Я не имею в виду, что натяжение моих волос заставляет

меня выглядеть моложе, - продолжала она с чарующей улыбкой,

- натяжение моих волос делает меня моложе.

- Как это возможно? - спросил я.

Она ответила мне вопросом. Она поинтересовалась, понял

ли я как следует дона Хуана, когда он говорил, что любая

вещь становится возможной, если человек хочет ее с

непреклонной настойчивостью. Я желал более точного

объяснения. Я хотел знать, что она еще делает, кроме

стягивания своих волос, чтобы выглядеть такой молодой. Она

сказала, что она ложится в своей постели и опустошает себя

от всех мыслей и ощущений, а затем позволяет линиям своего

тела изгладить все морщины прочь. Я добивался от нее больше

деталей: какие ощущения, чувствования, восприятия она

испытывала, лежа в своей постели. Она настаивала, что она не

ощущала ничего, что она не знала, как действуют линии ее

тела, что она знала только то, что не надо позволять своим

мыслям вторгаться.

Она сложила руки на мою грудь и очень мягко подтолкнула

меня. Это был жест, что с нее довольно моих вопросов. Мы

вышли наружу через заднюю дверь. Я сказал ей, что мне нужна

длинная палка. Она сразу пошла к куче дров, но там не было

длинных палок. Я спросил ее, не может ли она дать мне пару

гвоздей, чтобы скрепить два куска из дровяной кучи. Мы

безуспешно обыскали весь дом в поисках гвоздей. Наконец, мне

удалось вытащить самую длинную палку, какую я мог найти, из

клетки для цыплят, которую Паблито построил за домом. Эта

палка, хотя и была немного хрупкой, показалась подходящей

для моей цели.

Донья Соледад не улыбалась и не шутила во время наших

поисков. Она казалась полностью поглощенной своей задачей

помочь мне. Ее концентрация была такой интенсивной, что я

ощутил, что она желала мне успеха.

Я пошел к своей машине, вооруженный длинной палкой, а

также короткой из дровяной кучи. Донья Соледад стояла у

передней двери.

Я стал дразнить собаку короткой палкой в правой руке и

в то же время пытался освободить замок длинной палкой,

находящейся в другой руке. Пес едва не цапнул меня за правую

руку и заставил выпустить короткую палку. Ярость и сила

огромного зверя были такими неизмеримыми, что я чуть не

потерял длинную палку тоже. Пес готовился перекусить ее

надвое, как донья Соледад вдруг пришла мне на помощь; колотя

по заднему окошку, она отвлекла на себя внимание пса, и он

позволил забрать палку.

Воодушевленный ее отвлекающим маневром, я нырнул

головой вперед, проскользнул по всей длине переднего сидения

и сумел освободить замок. Я попытался немедленно отступить

назад, но пес набросился на меня всей своей мощью и

фактически его массивные плечи и передние лапы нависли над

передним сиденьем, прежде чем я успел вернуться назад. Я

ощущал его лапы на своем плече. Я съежился от страха. Я

знал, что он хочет растерзать меня. Пес наклонил свою

голову, собираясь прикончить меня, но вместо того, чтобы

укусить меня, он ударился о рулевое колесо. Я стремительно

рванулся и одним движением выскочил на капот, а затем на

крышу. Все мое тело было избито.

Я открыл правую дверь. Я попросил донью Соледад подать

мне длинную палку и ею нажал на рычаг, чтобы освободить

спинку из вертикального положения. Я полагал, что если я

буду дразнить пса, он свалит ее вперед и тем самым проложит

себе путь к выходу из машины. Но он не двигался. Он лишь

яростно грыз палку.

В этот момент донья Соледад вскочила на крышу и легла

рядом со мной. Она хотела помочь мне дразнить собаку. Я

сказал ей, что она не может оставаться на крыше, так как,