Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы 1977г

Разумеется, - сказала она и рассмеялась.

Гнетущая атмосфера этих выветренных холмов стала

невыносимой. В этой местности было что-то, вызывающее

отвращение, а Жозефина была поистине завершающим ударом.

Вдобавок к уродливому старому зловонному телу и отсутствию

зубов, она так же имела, по-видимому, какой-то паралич лица,

мышцы левой стороны ее лица, судя по всему, были повреждены,

что вызвало самое неприятное искажение ее левого глаза и

левой стороны ее рта. Мое угнетенное настроение опустилось

до сущей муки. Некоторое время я тешился идеей, к тому

времени ставшей очень реальной, вскочить в машину и уехать.

Я пожаловался Лидии, что я чувствую себя нехорошо. Она

засмеялась и сказала, что Жозефина, несомненно, устрашила

меня.

- Она оказывает это действие на людей, - сказала она. -

она противнее таракана.

- Я помню, что видел ее однажды, - сказал я. - но она

была молодой.

- Все меняется, - сказала Лидия философски, - тем или

иным путем. Посмотри на Соледад. Какая перемена, а? И ты сам

изменился. Ты выглядишь более массивным, чем я помню тебя.

Ты становишься все больше и больше похожим на Нагваля.

Я хотел сказать, что перемена Жозефины была

отвратительной, но я боялся, что она могла услышать меня.

Я посмотрел на обветренные холмы через долину. Я

чувствовал себя так, словно я спасался бегством от них.

- Нагваль дал нам этот дом, - сказала она, - но он не

является домом для отдыха. У нас был другой дом, прежде чем

этот не стал действительно превосходным. Это место для

воспарения. Эти горы там наверху подгоняют тебя что надо.

Ее уверенность в чтении моих мыслей выбила меня из

колеи. Я не знал, что сказать.

- Мы все по натуре ленивы, - продолжала она. - мы не

любим напрягаться. Нагваль знал это, поэтому он, должно

быть, рассчитывал на то, что это место будет нас поджимать.

Она резко встала и сказала, что хочет что-нибудь

поесть. Мы пошли в кухню, полуогороженный участок только с

двумя стенами. В открытом конце, справа от двери, была

глиняная печь; в другом конце, где две стенки смыкались,

была большая обеденная площадка с длинным столом и тремя

скамейками. Пол был вымощен гладкими речными камнями.

плоская крыша была примерно 10 футов высотой и опиралась на

две толстые стены и на толстые подпирающие столбы с открытых

сторон.

Лидия положила мне миску бобов с мясом из горшка,

который готовился на очень малом огне. Она подогрела на огне

несколько маисовых лепешек, вошла Роза, села рядом со мной и

попросила Лидию подать ей еды. Меня поглотило наблюдение за

Лидией, как она набирает мясо и бобы. Она, казалось, на глаз

отмеряет точную порцию. Она, должно быть, заметила, что я

любуюсь ее манипуляциями. Она взяла два или три боба из

розиной миски и вернула их в горшок.

Уголком своего глаза я увидел Жозефину, входящую в

кухню. Однако, я не посмотрел на нее. Она села лицом ко мне

с другой стороны стола. В животе у меня было нехорошее

ощущение. Я чувствовал, что не мог есть, когда эта женщина

смотрела на меня. Чтобы ослабить свое напряжение, я пошутил

Лидии, что в розиной миске было еще два лишних боба, которые

она не заметила. Она отделила черенком два боба с точностью,

которая заставила меня открыть рот от изумления. Я нервно

засмеялся, зная, что как только Лидия сядет, я вынужден буду

переместить свои глаза от печки и очутиться в присутствии

Жозефины.

В конце концов я неохотно должен был взглянуть через

стол на Жозефину. Наступила мертвая тишина. Я недоверчиво

уставился на нее. Рот мой открылся. Я услышал громкий смех

Лидии и Розы. Мне потребовалось много времени, чтобы

привести свои мысли и ощущения в какой-то порядок. Лицом ко

мне сидела не Жозефина, которую я только что видел, а

прелестная девушка. Она не имела индейских черт лица, как

Роза и Лидия. Она больше походила на европейку, чем на

индианку. У нее был светло-оливковый цвет лица, , очень

маленький рот и прекрасный точеный нос, маленькие белые зубы

и короткие черные вьющиеся волосы. На левой половине лица у

нее была ямочка, которая придавала ее улыбке определенную

дерзость.

Это была девушка, которую я несколько лет тому назад

встречал несколько раз. Она выдерживала мое внимательное

изучение. Ее глаза были дружескими. Мною постепенно овладела

какая-то неконтролируемая нервозность. Я кончил тем, что

стал строить из себя клоуна, изображая свое неподдельное

замешательство.

Они смеялись, как дети. После того, как их смех утих, я

захотел узнать, какова была цель артистического представления

Жозефины.