Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы 1977г

и уехать.

Я поблагодарил ее за помощь и сказал, что ей следует

вернуться в дом. Она пожала плечами, спрыгнула вниз и пошла

обратно к двери. Я нажал на защелку снова и своей фуражкой

стал дразнить пса. Я хлопал около его глаз прямо перед его

мордой. Ярость пса была неописуемой, однако он не собирался

покидать сидение. Наконец его массивные лапы выбили палку из

моей руки. Я спустился вниз, чтобы поднять ее из-под машины.

Внезапно я услышал пронзительный крик доньи Соледад.

- Осторожно! Он вылезает!

Я взглянул на машину. Пес протискивался над сиденьем.

Его задние лапы застряли в рулевом колесе. За исключением

этого он был почти вне машины.

Я бросился к дому и оказался внутри как раз вовремя для

того, чтобы это животное не успело настигнуть меня. Его

разгон был таким сильным, что он с размаху налетел на дверь.

Заперев дверь на щеколду, донья Соледад сказала,

хихикая:

- Я говорила тебе, что это было бесполезно.

Она прочистила свое горло и повернулась, чтобы

посмотреть на меня.

- Ты можешь связать его веревкой? - спросил я.

Я был уверен, что она даст мне ничего не значащий

ответ, но, к моему удивлению, она сказала, что мы должны

испробовать все, даже заманить собаку в дом и закрыть ее

там.

Ее идея привлекла меня. Я осторожно открыл переднюю

дверь. Пса там больше не было. Я рискнул высунуться немного

больше. Его не было видно. Я надеялся на то, что пес ушел

обратно в свой кораль. Я собирался немного подождать и затем

сделать бросок к машине, как вдруг я услышал сильное рычание

и увидел массивную голову зверя внутри своей машины. Он

забрался опять на переднее сидение.

Донья Соледад была права, было бесполезно пытаться.

Волна уныния охватила меня. Каким-то образом я знал, что мой

конец был близок. В приступе полнейшего отчаяния я сказал

донье Соледад, что собираюсь взять нож из кухни и убить пса,

либо быть убитым им, и я сделал бы это, если бы не

оказалось, что во всем доме нет ни одного металлического

предмета.

- Разве Нагваль не учил тебя принимать свою судьбу? -

спросила донья Соледад, следуя по пятам за мной. - этот пес

не обычная собака. Этот пес имеет силу. Он воин. Он сделает

то, что должен сделать. Даже убьет тебя.

У меня был момент неконтролируемого срыва, я схватил ее

за плечи и зарычал. Она не казалась удивленной или тронутой

моим внезапным взрывом. Она повернулась ко мне спиной и

сбросила свою шаль на пол. Ее спина была очень сильной и

красивой. У меня было непреодолимое желание ударить ее, но

вместо этого я провел рукой по ее плечам. Ее кожа была

мягкой и гладкой. Ее руки и плечи были мускулистыми, не

будучи большими. У нее, по-видимому, был минимальный слой

жира, который окружал ее мускулы и придавал верхней части ее

тела видимость гладкости, и тем не менее, когда я надавливал

на любую часть ее тела кончиками пальцев, я мог чувствовать

твердость невидимых мускулов под гладкой поверхностью. Я не

хотел смотреть на ее груди.

Она пошла на крытую площадку в задней части дома,

которая служила кухней. Я последовал за ней . Она села на

скамейку и спокойно помыла ноги в бадье. Когда она обувала

сандалии, я пошел в большой тревоге в новую постройку,

которая была сделана в большой части дома. Она стояла около

двери, когда я выходил.

- Ты любишь говорить, - сказала она мимоходом, ведя

меня в свою комнату. - торопиться некуда, теперь мы можем

говорить вечно.

Она достала мой блокнот с верхушки своего комода, куда

она, должно быть, сама положила его, и вручила его мне с

преувеличенной любезностью. Затем она сняла покрывало,

аккуратно сложила его и положила верхушку того же комода.

Тут я заметил, что оба комода были под цвет стен,

желтовато-белыми, а постель без покрывала рыжевато-красной,

более или менее под цвет пола. Покрывало с другой стороны

темно-коричневым, наподобие дерева потолка и деревянных

панелей окон.

- Давай поговорим, - сказала она, сняв сандалии и

удобно усаживаясь на постели.

Она поместила свои колени напротив своих обнаженных

грудей. У нее был вид молодой девушки. Ее агрессивность и

властная манера смягчились и сменились обаянием. В этот

момент она была полной противоположностью тому, чем она была

раньше. Я вынужденно рассмеялся над тем, как она убеждала

меня писать. Она напомнила мне дона Хуана.

- Теперь у нас есть время, - сказала она. - ветер

изменился. Ты заметил это?

Я заметил. Она сказала, что новое направление ветра

было ее собственным благоприятным направлением, и таким

образом, ветер превратился в ее помощника.