Диакон Андрей Кураев

Буддизм и христианство (Часть 4)

Блаватская

разговаривала с потомком некогда очень могущественного царя, который

рассказал следующее; во время одного из своих путешествий царь, как

было принято, щедро одарил мудрецов, но при этом забыл одному из

присутствующих принести дары, и, смертельно оскорбленный, тот проклял

царя. В ужасе царь бросился к его ногам и стал молить о прощении. И

вот здесь произошло самое, на мой взгляд, интересное. Мудрец ответил,

что уже поздно: проклятие начало действовать, и остановить его нельзя

-- царь потеряет трон, но жизнь ему и потомкам мудрец постарается

сохранить [899].

Так что же такое -- эта неумолимая карма?

Карме можно дать несколько определений. Самое корректное (то есть

наиболее точно выражающее смысл собственно индийской философии) звучит

так: 'Карма -- всякое действие, мотивированное желаниями' [900].

Кармой можно назвать любое 'обусловленное бытие'. То, у чего есть

причина для его существования, кармично. Влияние одной жизни человека

на следующее его перевоплощение -- это лишь одна из сторон действия

этого общекосмического закона. В этом контексте есть свой смысл в

этимологии, производящей французское слово chause (вещь) от латинского

causa, причина. Вещь -- это причиненное.

Теософы любят приводить пример с камнем, брошенным в воду. Войдя в

воду, камень породил волны. Эти волны кругами расходятся по воде,

порождая друг друга. Камень давно покоится на дне, а волны еще бегут.

Так и человеческое действие. Оно само осталось уже давно в прошлом, а

его последствия сказываются еще годы и века. И нет такой силы, что

могла бы остановить круги на воде или кармические последствия в жизни

людей... Христос умел останавливать морское волнение.

Христианство в принципе иначе ставит проблему. Там, где теософия видит

комплекс 'причина-следствие', там христианство видит человека. Можно

изучать волны, произведенные 'камнем'. А можно заметить, что камень и

волны -- просто не одно и то же. Человек не сводится к сумме тех

воздействий на мир, которые он произвел. Человек вообще не сводится к

своим функциям.

Вся христианская этика строится на принципе различения человека и его

поступков. Однажды к авве Дорофею пришел послушник и спросил: отче,

как могу я исполнить заповедь 'не суди'? Если я вижу, что брат мой

солгал -- должен ли я считать, что все равно он поступил право? В

ответ он услышал от старца: Если ты скажешь, что 'мой брат солгал' --

ты скажешь правду. Но если ты скажешь 'мой брат лжец' -- ты осудил

его. Ибо это осуждение самого расположения души его, произнесение

приговора о всей его жизни. И добавил: а грех осуждения по сравнению с

любым иным грехом -- бревно и сучок по притче Христовой...

В Евангелии сказано 'каким судом судите, таким будете судимы' (Мф.

7,2). Эта привычная уже мысль рисует на деле совершенно необычную

ситуацию. Представьте, что человеку, которого уже взяли под стражу и

который неизбежно должен будет явиться на суд, вдруг предлагается

самому написать Уголовный Кодекс (он в былые годы с Президентом в

теннис играл). Он знает, в чем его обвинят на суде. И постарается

составить Кодекс так, чтобы 'его' статья трактовалась как можно

мягче... Именно так предлагает нам поступить Христос: 'каким судом

судите, таким будете судимы'. Сами выберите -- за что вас будут судить

в Последний День. То, за что ты осуждаешь и презираешь своих ближних,

-- не окажется ли в тебе самом?

Но ведь немыслимо жить и не оценивать поступки людей. Значит, вопрос

не в оценке. Вопрос в суде. Как я должен относиться к другим людям,

проще понять, если себя представить перед судом Господа. Мои грехи там

будут очевидны и для меня, и для Судии. Чем я смогу оправдаться?

Только если смогу показать: 'да. Господи, это было. Но это -- не весь

я. И дело даже не в том, что было и что-то светлое в моих делах. Дело в

том, что я прошу Тебя: то, что было 'моим' -- отбрось в небытие. Но,

отделив мои дела от меня, сохрани меня, мою душу. Да не буду в Твоих

глазах я нерасторжим с моими грехами!'.

Но если я рассчитываю на такой суд по отношению ко мне -- я должен