Диакон Андрей Кураев

Буддизм и христианство (Часть 4)

Блеснув глазами, он повторил свои слова еще раз. Теперь их

следовало понимать буквально: ничто -- его обитель и заветное

желание, он алчет пустоты, как пьяница -- вина.

Г.К.Честертон [830]

Колесо перевоплощений, колесо страданий останавливается в Нирване. То

ли это место, куда напутствует православная панихида -- 'идеже несть

болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная'?

Ключевое для буддизма понятие нирваны довольно многозначно. С точки

зрения субъективно-психологической, нирвана -- это состояние

отсутствия желаний, при котором нынешнее существование не может

оказать никакого влияния на существование последующее. Причем надо

заметить, что речь идет об устранении всякого влияния нынешнего

существования на будущее. Жизнь не должна оставить следа. В ней не

должно быть таких действий, которые имели бы последствия в будущем.

Надо пройти по миру, не оставив в нем никакого следа.

В своем исходном утверждении Будда прав: человек испытывает боль

оттого, что его желания не реализуются. Но христианство вместо

отсечения и истребления всех и всяческих желаний, вместо ампутации

желающей и волящей части человеческого естества предлагает

преображение. Похоти здесь противостоит любовь к Богу, а не

скопчество, гневу -- любовь к ближнему, а не апатия. 'Наша вина т.е.

не-хотение или недостаточное хотение и есть та самая немощь, в которой

многие правильно видят самую суть греха... Не стремись свалить вину

свою на Бога, не лукавь! Сознайся, что в неполноте Богоявления виноват

ты сам и виноват тем, что недостаточно стремился к Богу, а был косен и

ленив', -- так пишет русский христианский философ Л.П.Карсавин,

подтверждая, что в христианском мире грех -- это не наличие любви и

желания, а малое количество или недолжная направленность того и

другого [831].

В христианстве считается, что зло происходит из неверного движения

воли по направлению к неистинному благу или из недостатка воли и

желания, когда человек движется к истинному добру. Значит, надо не

уничтожать желания человека, а воспитывать их, ослаблять страстные

устремления и обращать энергию человека (в том числе и энергию эроса)

на служение Благу. Как еще во втором веке заметил христианский

апологет Минуций Феликс, 'если бы Бог хотел евнухов, Он мог бы создать

их Сам' [832].

Ориген особо обращает внимание на слова апостола 'хотеть и

действовать -- от Бога' (Флп. 2,13), поясняя, что речь идет не о

всяком действии и всяком желании, а о способности к этому *.

Способность желать -- это дар Бога. Надо лишь правильно им

пользоваться.

-----------------------

* Ориген. О началах. Новосибирск, 1993, с.215. Тот же смысл имеет еще

одно часто прорекаемое место Писания. В знаменитом высказывании ап.

Павла 'всякая власть от Бога', нередко превратно толковавшемся разными

политиками и богословами, 'всякая' -- это не квантор всеобщности, а

всего лишь неопределенный артикль. Речь идет не о любой власти, а о

принципе власти. То, что люди способны повелевать и творить -- это

есть Божий дар. 'Как это? Неужели всякий начальник поставлен от Бога?

Не то говорю я, отвечает апостол, у меня теперь идет речь не о каждом

начальнике в отдельности, но о самой власти. Существование властей,

причем одни начальствуют, а другие подчиняются, -- все это называю я

делом Божией премудрости... Так и Соломон, когда говорит, что от

Господа 'сочетается жена' (Притч. 19,14), разумеет здесь, что брак

установлен Богом, а не то, что Бог сочетает каждого вступающего в

брак, так как мы видим, что многие вступают в брак с дурным

намерением... Так как равенство часто доводит до ссор, то Бог

установил многие виды власти и подчинения: между мужем и женою, между

сыном и отцом, между старцем и юношей, начальником и подчиненным,

учителем и учеником' (св. Иоанн Златоуст, 23-я Беседа на Римл. //

Творения. Т.9. Кн.1. -- СПб., 1903, сс. 774-775). Тот факт, что

человеческое общество структурировано, что в нем есть те, кто могут