Рудольф Штайнер

Очерк теории познания Гетевского мировоззрения

мы одновременно с восприятием нашего внутреннего мира

убеждаемся в том, что в основе его лежит целостное существо (интуитивное

самопостижение), то мысль эта неудачна, ибо мы ведь само это целостное

существо и воспринимаем. Что обычно является интуицией, здесь становится

саморассмотрением. Относительно высшей формы бытия это и действительно не

может быть иначе. То, что дух может извлечь из явлений, есть наивысшая форма

содержания, какую он вообще может добыть. Когда он затем размышляет над

самим собою, он принужден познать себя как непосредственное проявление этой

наивысшей формы, как ее носителя, Что дух находит в многообразной

действительности как единство, то он в своей отдельности должен найти как

непосредственное бытие. Что он противопоставляет частности как всеобщее, то

он должен признать за своим индивидом как самою его сущность.

Из всего этого видно, что истинная психология может быть добыта, лишь

когда предметом исследования станет природа деятельного духа. В наше время

этот метод хотели заменить другим, где предметом психологии становятся

явления, в которых дух изживается, а не он сам. Психологи считают возможным

приводить во внешнюю связь отдельные проявления его в том же роде, как это

делается с фактами неорганической природы. Так они хотят обосновать 'учение

о душе без души'. Наше рассмотрение показывает, что при таком методе

упускают из виду именно самое существенное. Надо выделить дух из его

проявлений и заняться им самим как производящим их. А вместо этого

ограничиваются проявлениями и забывают о духе. Здесь опять увлекаются ложной

точкой зрения, которая пытается применить методы механики, физики и т. д. ко

всем наукам вообще.

Целостная душа дана нам также в опыте, как и отдельные поступки ее.

Каждый сознает, что его мышление, чувствование и воление исходит из его 'я'.

Всякая деятельность нашей личности соединена с этим центром нашего существа.

Если в каком-нибудь поступке мы оставим в стороне эту его связь с личностью,

то он вообще перестанет быть душевным явлением. Он подпадет под понятие

неорганической или органической природы. Если на столе лежат два шара и я

ударяю их один о другой, то все разрешается -- оставляя в стороне мое

намерение и желание -- физическим или физиологическим процессом. При всех

обнаружениях духа: мышлении, чувствовании, волении -- все дело в том, чтобы

познать их в их сущности как проявление личности. На этом основывается

психология.

Человек, однако, принадлежит не одному себе, но и обществу. То, что

изживается в нем, не есть только его индивидуальность, но также и

индивидуальность народности, к которой он принадлежит. Все его деяния

исходят не только из его собственной силы, но также и из полноты силы его

народности. В своем призвании он выполняет и часть призвания своего

народного сообщества. Его место среди его народа -- и в этом все дело --

должно быть таким, чтобы он полностью мог проявить мощь своей

индивидуальности. Это возможно, только когда народный организм таков, что

отдельный человек может найти в нем место, где приложить свой рычаг. Это не

должно быть предоставлено случайности, найдет ли он это место или нет.

Исследование образа жизни индивидуальности среди народной общины есть

дело народоведения и науки о государстве. Народная индивидуальность есть

предмет этой науки. Задача ее -- показать, какую форму должен принять

государственный организм, чтобы в нем могла выразиться народная

индивидуальность. Устройство, которое дает себе народ, должно быть развито

из его внутренней сущности. И в этом отношении существует немало

заблуждений. Науку о государстве не считают опытной наукой. Полагают

возможным сложить устройство всех народов по одному определенному шаблону*.

Но устройство всякого народа есть не что иное, как его индивидуальный

характер, введенный в формы строго определенных законов. Кто хочет наметить