Рудольф Штайнер

Очерк теории познания Гетевского мировоззрения

с созданиями культуры, литературы,

со сменяющими друг друга научными воззрениями, с созданиями искусства.

Духовное постигается духом. Здесь действительность уже содержит в себе

идейное начало, ту закономерность, которая иначе выступает лишь в духовном

восприятии. Что в науках о природе является лишь продуктом размышления над

предметами, то здесь является врожденным им. Наука играет другую роль.

Сущность содержится в объекте уже и без ее работы. Мы имеем дело с деяниями,

творениями, идеями человека. Это беседа человека с самим собою и со своим

родом. Науке надлежит здесь выполнение иной миссии, чем по отношению к

природе.

И миссия эта выступает опять-таки сначала как человеческая потребность.

Подобно тому, как необходимость найти для природной действительности

природную идею выступает сначала как потребность нашего духа, так и задача

наук о духе появляется сначала как человеческое стремление. Опять-таки это

только объективный факт, который сказывается как субъективная потребность.

Человек не должен, подобно существу неорганической природы, действовать

на другое существо согласно внешним нормам, какой-либо господствующей над

ним закономерности, он не должен также быть лишь отдельной формой общего

типа, но он должен сам себе ставить задачу и цель своего бытия и своей

деятельности. Если поступки его суть результаты известных законов, то законы

эти должны быть такие, которые он сам себе дает. Что он такое сам по себе,

или что -- между равными себе, что -- в государстве и в истории, -- всем

этим он не должен быть по каким-либо определениям извне. Он должен быть этим

благодаря самому себе. Какое место он занимает в составе мира -- это зависит

от него самого. Он сам должен найти точку своего участия в мировом процессе.

Здесь получают свою задачу науки о духе. Человек должен знать духовный мир,

чтобы согласно этому знанию определить свое участие в нем. Отсюда происходит

миссия, которую надлежит выполнить психологии, народоведению и науке

истории.

Сущность природы в том, что закон и деятельность распадаются, и

последняя является управляемой первым. Между тем как сущность свободы в том,

что они совпадают, так что действующее непосредственно изживает себя в

действии и содеянное само регулирует себя.

Науки о духе поэтому суть в самом подлинном смысле науки о свободе.

Идея свободы должна быть их средоточием, господствующей над ними идеей.

Эстетические письма Шиллера потому и стоят на такой высоте, что они

стремятся найти сущность красоты в идее свободы, что они проникнуты

принципом свободы.

Дух занимает во всеобщности, в мировом целом, лишь то место, которое он

как индивидуальный дух дает себе сам. Между тем как в органике всегда надо

иметь в виду всеобщее, идею типа, в науках о духе необходимо держаться идеи

личности. Дело не в идее, как она изживается во всеобщности (в типе), но как

она проявляется в отдельном существе (в индивиде). Конечно, важна не

случайная отдельная, та или иная, личность, а личность вообще; но эта

последняя -- не как развивающаяся из себя самой в отдельные формы и лишь

таким образом достигающая чувственного бытия, но как самодовлеющая, в себе

самой законченная, в себе самой находящая свое назначение.

Назначение типа -- реализовать себя в особи. Лицо же должно найти это

назначение уже как идейное, действительно в себе самом обоснованное бытие.

Это две совсем разных вещи, когда говорят о всеобщем человечестве или о

всеобщей закономерности природы. В последнем случае частное обусловливается

всеобщим; в идее же человечества всеобщность обусловливается частным. Если

нам удается подслушать в истории общие законы, то они являются таковыми,

лишь поскольку исторические личности выставили их как цели или как идеалы.

Это и есть внутренняя противоположность между природою и духом. Первая

требует науки, которая восходит от непосредственно данного как

обусловленного к постигаемому в духе как обусловливающему; последний же