Уильям Гибсон

Нейромантик (Часть 1)

тебя из поля зрения на один час, как ты тут

же принялся зарабатывать очки. - Молли тряхнула головой. - Надеюсь,

ты не забыл, что сегодня вечером у нас званый ужин с Армитажем?

Местечко под двадцатый век. Будем смотреть, как Ривейра выёживается

своими фокусами.

- Угу, - довольно сказал Кейс, выгибая спину. Блаженная улыбка,

как приклеенная, не сходила с его губ. - Класс.

- Господи, - сказала Молли, - чем бы это ни было, но если оно

сумело пройти сквозь все преграды, которые тебе вживили в Тибе, ты

будешь чувствовать себя крайне паршиво, когда действие этого

снадобья прекратиться.

- Сука, сука, сука, - ответил ей Кейс, торопливо расстегивая

ремень на джинсах. - Рок. Погибель. Только это и слышу.

Он сорвал с себя джинсы, рубашку, затем трусы.

- Я считаю тебя достаточно умной, чтобы воспользоваться

преимуществами моего неестественного состояния.

Он опустил взгляд вниз.

- Я хочу сказать, ты только _посмотри_ на это неестественное

состояние.

Молли рассмеялась.

- Долго это не продлится.

- Но оно длится, - ответил он, забираясь на песочный пластик, -

длится - в том-то и его неестественность.

11

- Кейс, что с тобой? - сказал Армитаж.

Официант усаживал их за столик в '_Vingtieme Siecle_'. Это был

самый маленький и самый дорогой из плавучих ресторанчиков на

небольшом озере рядом с 'Интерконтиненталем'.

Кейс пожал плечами. Брюс, конечно же, забыл предупредить его о

последствиях.

Кейс попробовал поднять стакан воды со льдом, но только

расплескал содержимое. Его руки била крупная дрожь.

- Наверное, съел что-нибудь, - пробормотал он.

- Я хочу, чтобы тебя осмотрел врач, - сказал Армитаж.

- Просто гистаминная реакция организма, - принялся врать

Кейс. - Много путешествий, разная еда, иной раз не очень свежая.

На Армитаже был темный костюм, чересчур официальный для этого

места. Его золотой браслет позвякивал, когда он поднимал бокал с

вином, чтобы сделать глоток.

- Я уже заказал за тебя, - сказал он.

Молли и Армитаж ели в полном молчании. Кейс трясущимися руками

кромсал свою отбивную на крошечные дольки и топил их в густом соусе

по краям тарелки, но в конце концов отодвинул блюдо, не отведав ни

кусочка.

- Господи, - сказала Молли, расправившись со своей порцией, -

давай-ка это сюда. Ты знаешь, чего это стоит? - Она решительно

придвинула к себе тарелку Кейса. - Цельное животное выращивается

несколько лет, а потом его убивают. Это тебе не телятина из колбы.

Она набила полный рот и принялась жевать.

- Я не голоден, - выдавил из себя Кейс.

Его мозг был высушен и выветрен. Нет, подумал он, его бросили в

кипящий жир и забыли в нем, и этот жир охладился, после чего вязкое

тяжелое вещество застыло в извилинах мозговых долей и

простреливалось теперь зеленовато-красными молниями боли.

- Ты жутко выглядишь, черт тебя побери, - жизнерадостно сказала

Молли.

Кейс решился попробовать вино. Бетафенетиламиновое отравление

придало вину вкус йода.

Свет начал постепенно гаснуть.

- '_Le restaurant Vingtieme Siecle_', - объявил бестелесный

голос с четким акцентом жителей Мурашовника, - имеет честь

представить вам голографическое кабаре мистера Питера Ривейры.

Со всех сторон за столиками вяло зааплодировали. Официант зажег

одинокую свечу и водрузил ее в центре их столика, собрал посуду и

тарелки. Вскоре на всех столиках горели свечи. Были поданы напитки.

- Что происходит? - спросил Кейс у Армитажа, но тот ничего не

ответил.

Молли ковыряла в зубах красным ногтем.

- Добрый вечер, - сказал Ривейра, появляясь на сцене в дальнем

конце ресторанного зала.

Кейс сморгнул. В своем тяжелом состоянии он не заметил сцену. И

не видел, откуда вышел Ривейра. На душе у Кейса стало еще паршивей.

Поначалу ему казалось, что Ривейра подсвечен сзади небольшим

прожектором.

Но Ривейра светился сам по себе. Свет облегал фигуру Питера

подобно второй коже, отбрасывая блики в темноту сцены вокруг него.

Свечение было голографической проекцией.

Ривейра улыбался. Он был облачен в белый смокинг, в петлице

смокинга, в глубине черной гвоздики, мерцали голубые камушки. Его

идеально отполированные ногти блеснули, когда он воздел руки в

приветственном жесте, выражая свое почтение аудитории. Кейс услышал,