Карлос Кастанеда

Разговоры с доном Хуаном (Часть 1)

Зашивание рта и век было очень трудной работой. Я заметил, что дон

Хуан поселил в мои поступки чувство необходимости. Его позиция была

такова, что когда человек начинает поступок, то уже нет возможности

остановиться. Однако, если бы я захотел остановиться, то не было бы

ничего, что могло бы мне в этом помешать. Может быть, я не хотел

останавливаться. Я отпустил одну ящерицу, и она побежала в

северо-восточном направлении - знак хорошего, но трудного колдовства. Я

привязал другую ящерицу к своему плечу и смазал виски так, как было

предписано. Ящерица была неподвижна. На секунду я подумал, что она умерла,

а дон Хуан ничего мне не говорил о том, что надо делать, если такое

случится. Но она была живой, только онемевшей.

Я выпил снадобье и немного подождал. Я не чувствовал ничего

необычного. Я начал растирать пасту у себя на висках. Я наложил ее 25 раз.

Затем, совершенно механически, как во сне, я несколько раз помазал ею свой

лоб. Я понял свою ошибку и поспешно стер пасту. На лбу у меня выступила

испарина, меня лихорадило. Необъятное отчаяние охватило меня, потому что

дон Хуан усиленно советовал мне не наносить пасту на лоб. Страх сменился

чувством абсолютного одиночества, чувством обреченности. Я был тут брошен

сам по себе.

Если со мной случится какое-либо несчастье, то тут нет никого, кто

мог бы помочь мне. Я хотел убежать. Я чувствовал тревожную

нерешительность, что я не знаю, что мне делать. Поток мыслей хлынул мне в

голову, сменяясь с необычайной быстротой. Я заметил, что это довольно

странные мысли, то есть они казались странными, потому что возникали

иначе, чем обычные мысли. Я знаком с тем, как я думаю. Мои мысли имеют

определенный порядок, который присущ именно мне и любое отклонение

заметно.

Одна из чужих мыслей была о высказывании, сделанном неким автором.

Она была, как я смутно помню, как голос или как будто кто-то сзади меня

произнес ее. Это случилось так быстро, что я испугался. Я притих, чтобы

осмыслить ее, но она сменилась на обычные мысли. Я был уверен, что я читал

это высказывание, но я не был уверен, кто был его автором. Внезапно я

понял, что это был альфред кребер. Тогда другая чужая мысль возникла и

'сказала', что это был не кребер, а жорж симмель. Я настаивал на том, что

это был кребер, и следующее, что я знаю, что я был в гуще спора с самим

собой. Я забыл о своем чувстве обреченности.

Мои веки были тяжелыми, как если бы я принял снотворного. Хотя я

никогда никакого снотворного не принимал, но именно такое сравнение пришло

мне в голову. Я засыпал. Я хотел пойти к своей машине и забраться в нее,

но не мог двинуться.

Потом, совсем неожиданно, я проснулся. Или вернее, я ясно

почувствовал, что проснулся. Моей первой мыслью было, сколько сейчас

времени. Я огляделся. Я не был перед растением дурмана. Спокойно я

воспринял тот факт, что я испытываю еще раз опыт колдовства. Было 12 часов

35 минут. Судя по часам над моей головой, я знал, что это полдень. Я

увидел молодого человека, несущего папку бумаг. Я чуть не касался его. Я

видел пульсирующую у него на шее вену и слышал биение его сердца. Я

углубился в то, что я видел и не придавал в это время внимания качеству

своих мыслей. Затем я услышал голос, описывающий сцену, говоря мне прямо в

ухо, я понял, что этот голос был чужим в моем мозгу.

Я был так поглощен слушанием, что сцена потеряла для меня свой

зрительный интерес. Я слышал голос у своего уха, над моим правым плечом.

Он практически создавал сцену, описывая ее... Но он слушался моей воли,

потому что я в любой момент мог остановить его и обследовать детали того,

о чем он говорил во время моего бездеятельного слушания. Я 'видел-слышал'

всю последовательность действий молодого человека. Голос продолжал

описывать их в малейших деталях, но каким-то образом, действия были

неважны. Сам голосок был необычайным явлением. Трижды я пытался

повернуться, чтобы посмотреть, кто там говорит. Я пытался повернуть голову

направо или же просто неожиданно крутнуться назад, чтобы увидеть, есть ли

там кто-нибудь. Но каждый раз, когда я это делал, мое видение становилось

расплывчатым. Я подумал: 'причина того, что я не могу повернуться,

заключается в том факте, что я не нахожусь в царстве обычной реальности',