Г. Гурджиев

Встречи с замечательными людьми (Часть 1)

за своим учителем. И вскоре мы действительно обнаружили

несколько черешен. Все, включая старого азнавуряна, начали их пилить, отбирая

самые высокие и прямые.

Мы навьючили стволы черешен на двух ослов, предложили азнавуряну отправиться с

нами в лагерь, объяснив, что хотим с помощью особой машины очень быстро сделать

его портрет. Тот сперва отказался, но так как его ученики поддержали нас, в

конце концов сдался на уговоры. Сопровождаемые навьюченными ослами, мы все пошли

в лагерь, где оставшиеся товарищи с нетерпением ожидали нашего возвращения.

Выслушав наш рассказ, профессор Скридлов снял своей камерой этого удивительного

старика и сразу же стал проявлять пленку.

Дожидаясь фотографии, мы собрались вокруг азнавуряна, усевшись на землю в тени

большой смоковницы. С нами сидела и Витвицкая, шея которой была закутана, так

как молодая женщина уже несколько месяцев страдала от болей в горле, что, в

общем, нередко случается в горах. Это заболевание привело к образованию зоба.

Обратив внимание на ее повязку, азнавурян расспросил Витвицкую о болезни и,

тщательно обследовав опухоль, стал массировать ее с помощью специальных приемов,

что-то при этом нашептывая.

Трудно описать наше изумление, когда через двадцать минут массажа опухоль стала

уменьшаться, а еще через некоторое время совершенно исчезла на глазах у всех.

Тут к нам подошел профессор Скридлов, закончивший свою работу и удивленный не

менее нас тем, чему мы были свидетелями. Смущаясь, он попросил азнавуряна

вылечить его от приступов боли, которые мучили его несколько последних дней и

были вызваны, очевидно, почечными коликами.

Расспросив его о всех симптомах, наш гость немедленно послал куда-то одного из

своих учеников, который вскоре вернулся с корнем не известного нам кустарника.

Протягивая этот корень профессору, азнавурян сказал: 'Вы должны взять одну часть

размолотого корня и смешать с двумя частями коры смоковницы, которая растет

здесь повсюду, заварить в крутом кипятке и в течение двух месяцев через день

принимать стакан этого отвара перед сном'. Затем он вместе со своими учениками

стал рассматривать фотографии, которые вызвали у него явное удивление. Мы

пригласили гостей разделить с нами трапезу, состоявшую из свежего козьего мяса и

ячменных лепешек, на что они охотно согласились.

В ходе беседы выяснилось, что этот человек прежде был капитаном артиллерии в

войске афганского эмира, деда ныне царствующего эмира, и в возрасте шестидесяти

лет в одном сражении получил тяжелые ранения, залечивать которые отправился на

свою родину в Хорасан. Полностью оправившись от ран, он решил больше не

возвращаться на военную службу, которой отдал почти всю свою жизнь, и посвятить

оставшиеся годы спасению своей души. Сперва он познакомился с персидскими

дервишами, затем некоторое время был баптистом, а после поступил в монастырь в

окрестностях Кабула. Придя к осознанию того, что ему действительно необходимо, и

убедившись, что люди не могут дать ему этого, он начал подыскивать тихое

уединенное место. Найдя его и поселившись здесь вместе с несколькими своими

последователями, он стал ожидать смерти, так как уже встречал свой 98 день

рождения.

Когда этот почтенный человек собрался уходить, Елов обратился к нему, спрашивая

совета по поводу болезни глаз. Несколько лет тому назад в Закаспийском регионе

он заразился трахомой, и несмотря на лечение болезнь перешла в хроническую

форму. 'Хотя мои глаза, - сказал он, - и не особенно беспокоят меня, но тем не

менее каждое утро покрываются каким-то налетом, а при резкой смене погоды или

попадании пыли начинают болеть'. Старый азнавурян посоветовал моему другу

растереть как можно тщательнее сульфат меди и каждый вечер перед сном, смочив

иглу собственной слюной и обмакнув в полученный порошок, проводить ею черту

между веками, причем повторять эту процедуру в течение длительного времени.

Дав этот совет, почтенный старец поднялся, благословил всех присутствующих и

отправился к своему жилищу. Все, даже наши собаки, сопровождали его всю дорогу.

В пути мы возобновили беседу, и внезапно Карпенко обратился к азнавуряну на

узбекском языке, сказав следующее: 'Отец! По воле судьбы мы встретились при

столь необычных обстоятельствах с вами, человеком, достигшим совершенства,

постигшим высшую истину, и мы надеемся, что вы не откажете нам в совете. Мы

хотим знать, как нам жить дальше, какими идеалами руководствоваться'.