Г. Гурджиев

Встречи с замечательными людьми (Часть 1)

человек остановился на ночлег в доме нашего бея, и на следующее утро слуга

бея пришел ко мне и от имени того незнакомца предложил мне за пергамент пятьсот

фунтов.

Должен сказать, что, оставшись в одиночестве и размышляя об этом деле, я

приходил во все большее замешательство. Было очевидно, что этот человек проделал

большой путь, чтобы добраться сюда, к тому же мне было непонятно, как он узнал о

существовании этого пергамента, и наконец, был загадочен тот интерес, который

незнакомец проявлял к этому документу. Все это убедило меня в том, что я обладаю

очень ценной вещью. И хотя предложенная сумма в пятьсот фунтов, конечно же,

соблазняла меня, я все же колебался, опасаясь уступить вещь дешевле, чем она на

самом деле стоит. И, желая проявить осторожность, снова отказался от этой

сделки.

Вечером незнакомец снова посетил меня, на этот раз в сопровождении самого бея, и

повторил свою просьбу, предлагая мне пятьсот фунтов, на что я ответил

категорическим отказом. Но из уважения к бею я пригласил обоих собеседников в

дом и угостил их кофе. В ходе беседы выяснилось, что подозрительный незнакомец

был русским князем, который интересовался античными редкостями, и так как мой

пергамент отлично дополнил бы его богатую коллекцию, он и предлагал мне такую

сумму, которая, по его мнению, значительно превышала реальную стоимость вещи.

Бей, заинтересовавшийся этим разговором, выразил желание посмотреть на вещицу,

за которую предлагали такую большую сумму. Когда я принес пергамент и показал

ему, он был очень удивлен, что какой-то свиток с непонятными надписями может

стоить так дорого. Во время дальнейшей беседы князь внезапно спросил меня, за

какую сумму я могу позволить ему снять копию с этого документа. Я затруднился с

ответом на это неожиданное предложение, испугавшись, что лишился выгодного

покупателя. Тогда он сказал, что согласен заплатить двести фунтов за снятие

копии. Я постеснялся торговаться, так как считал, что он предлагает мне

значительную сумму буквально ни за что. Только подумайте: я получаю двести

фунтов, при том, что пергамент остается у меня. Конечно же, я охотно согласился.

На следующее утро, когда князь зашел ко мне, мы разложили на столе пергамент и,

покрыв разведенным в небольшом количестве воды порошком алебастра его смазанную

маслом поверхность, сняли копию. Тщательно завернув полученный список в кусок

материи, князь расплатился со мной и ушел. Так что Господь по милости своей

послал мне двести фунтов и позволил оставить у себя эту семейную реликвию'.

История, рассказанная армянским священником очень заинтересовала меня, но я не

подал и вида, и, поговорив о чем-то другом, как бы между прочим попросил

показать мне эту вещицу, которую оценивают так дорого. Священник принес в

церковь пергамент. Развернув его, я сначала не мог разобрать то, что на нем было

изображено, но, приглядевшись получше, чуть не завопил от восторга. Господи! Я

никогда не забуду то, что почувствовал в это мгновение. Стараясь скрыть свое

волнение, я держал в руках древнюю карту места, которое я искал столько месяцев,

о котором грезил долгими бессонными ночами. Мне стоило огромных усилий

сдерживать дрожь в руках и продолжать вести светскую беседу. Когда священник

вновь свернул этот свиток и удалился, я, печально глядя ему вслед, пожалел, что

не был богатым русским князем и не мог заплатить двести фунтов за снятие копии.

Но желание иметь у себя эту карту было так велико, что я решил получить копию

любой ценой. К этому времени Погосян чувствовал себя гораздо лучше. С нашей

помощью выходя на террасу, он часами просиживал на ней, любуясь окрестными

видами. Я попросил его сообщить мне, когда священник надолго отлучится, и, тайно

пробравшись в дом, сумел переснять все, что изображалось на пергаменте, с

помощью полупрозрачной бумаги. Завладев этой копией, я тщательно зашил ее в

подкладку своей одежды, горя желанием немедленно отправиться к месту, указанному

на карте, и не думая больше ни о чем другом.

Некоторые назвали бы мой поступок в отношении гостеприимного армянского

священника предосудительным, но я полагаю, что он заслуживает некоторого

снисхождения, учитывая страсть, которая меня на него толкнула.

Я убедил Погосяна в том, что нам лучше не скупиться и купить пару лошадей

местной породы, выезженных под седло, которые обладали очень плавной размашистой

рысью, и отправиться в направлении сирийской границы. В дороге мы смогли по