Доннер Флоринда

Жизнь в сновидении

Флоринды. Они говорили на незнакомом мне языке, но я слушала как зачарованная. Не знаю почему - то ли из-за языка, то ли из-за привязанности к старику, - но ее хрипловатый голос звучал ласково, необычно и особенно нежно.

Внезапно она поднялась со скамейки и зигзагами, словно в ней развернулась какая-то скрытая пружина, пошла через расчищенный двор, задерживаясь на мгновенье, словно колибри, у каждого дерева, прикасаясь то там, то тут к листу или цветку.

Я подняла руку, чтобы привлечь ее внимание, но меня отвлекла ярко-голубая бабочка, отбрасывавшая в воздухе голубые тени. Она подлетела ко мне и опустилась на руку. Широкие трепещущие крылья раскрылись, и их густая тень упала мне на пальцы. Она потерла лапками головку, и, несколько раз сложив и расправив крылышки, снова взлетела, оставив на моем среднем пальце кольцо в форме треугольной бабочки.

В уверенности, что это оптический обман, я несколько раз тряхнула кистью. - Фокус, да? - спросила я смотрителя срывающимся голосом. - Оптический обман?

Смотритель покачал головой, и его лицо сморщила самая лучезарная из всех улыбок. - Красивое кольцо, - промолвил он, беря меня за руку. - Великолепный подарок.

- Подарок, - повторила я. На мгновенье меня озарила догадка, которая быстро исчезла, оставив меня в полнейшей растерянности. - Кто надел мне кольцо? - спросила я, рассматривая эту драгоценную вещь. Усики и продолговатое тельце, разделяющее треугольник, были выполнены из филигранного белого золота и усеяны крохотными бриллиантами.

- Ты не замечала его раньше? - спросил смотритель.

- Раньше? - переспросила я, сбитая с толку. - Когда раньше?

- С тех пор, как его подарила тебе Флоринда.

- Но когда? Я не помню, чтобы Флоринда подарила мне это кольцо. Почему же я его не замечала?

Смотритель пожал плечами, не в состоянии объяснить мою забывчивость, и отметил, что оно мне как раз впору. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но передумал и предложил вернуться к сбору листьев.

- Не могу, - сказала я. - Мне нужно поговорить с Флориндой.

- Нужно? - Он задумался, как будто услышал что-то нелепое или необдуманное, но не стал меня разубеждать и показал на тропинку, ведущую к холмам. - Она пошла прогуляться.

- Я ее догоню. - Вдалеке виднелась белая фигура, мелькающая среди высокого чапарраля.

- Она далеко, - предупредил смотритель.

- Ничего. - И я побежала за Флориндой, перейдя на шаг, когда увидела ее. У нее была превосходная походка: она шла энергично, по-спортивному, не напрягаясь и не сутулясь. Услышав мои шаги, она резко остановилась, обернулась и протянула руки, приветствуя меня.

- Здравствуй, дорогая! - сказала она, пристально посмотрев на меня. Ее хрипловатый голос был воздушным, чистым и очень ласковым.

Горя нетерпением узнать о кольце, я толком с ней даже не поздоровалась. Запинаясь, я спросила, не она ли дала кольцо. - Оно теперь мое?

- Да, - ответила она. - Теперь твое. - В ее тоне было что-то такое... какая-то уверенность, которая одновременно возбуждала и ужасала меня. Но мне и в голову не пришло отказаться от этого, несомненно, дорогого подарка.

- Кольцо имеет волшебную силу? - спросила я, подняв руку на свет, чтобы каждый камешек заискрился ослепительным сиянием.

- Нет, - засмеялась она. - Оно не имеет никакой силы вообще. Хотя это и особенное кольцо. Не из-за своей ценности и не потому, что принадлежало мне. Просто сделавший его человек был необыкновенным нагвалем.

- Он был ювелир? - поинтересовалась я. - Это тот же, чьи странного вида поделки стоят у смотрителя?

- Тот же, - ответила она. - Хотя он и не был ювелиром. Как не был и скульптором. Он смеялся даже при мысли, что его могут посчитать художником. Но увидев его работы, любой сразу понимал, что только художник способен делать такие вещи, какие делал он.

Флоринда отошла от меня на несколько шагов и вгляделась в холмы, как бы в поиске воспоминаний. Потом она снова повернулась ко мне и едва слышным шепотом сказала:

- Что бы этот нагваль ни делал, будь то кольцо, кирпичная стена, плитка для пола, таинственные изобретения или обыкновенная картонная коробка, - эта вещь неизменно становилась изысканной, не только с точки зрения превосходного исполнения, но и потому, что в ней была какая-то недосказанность.

- Если такой необыкновенный человек сделал это кольцо, тогда оно должно обладать какой-то силой, - настаивала я на своем.