Элизабет Хейч

Посвящение (Часть 1)

И он выпрыгнул в открытое

окно и исчез в темноте.

Я вскочила и выбежала в холл, но все было тихо. Почти тут же открылась

дверь наверху, вышел брат и спросил: 'Что там внизу? Я проснулся,

как в кошмаре, чувствуя, что в доме какая-то страшная опасность'.

Вышли из своих комнат сестры и слуги, спрашивая, почему я кричала.

Мы обыскали весь дом, но ничего не нашли, и дверь была заперта.

Через несколько дней мой сын пожаловался на боль в животе. Это был

аппендицит, и осенью мальчика благополучно прооперировали. Когда он

был в больнице, заболела моя маленькая племянница. У нее было какое-то

странное и стойкое заболевание горла, и однажды я увидела на шее у

нее сыпь. Но когда сын вернулся из больницы домой, она была уже здорова,

и дети играли вместе. Мне не нравилось, как выглядел сын: с каждым

днем он становился все слабее и бледнее, а через неделю поднялась

температура и ему стало совсем плохо. Все тело покрылось такой же

сыпью, как было у племянницы: врач определил скарлатину. Нам обоим

сделали прививку, которая подействовала на меня очень плохо.

Шесть недель я просидела у постели сына, и мы с врачом отчаянно боролись

за его жизнь. Я вырвала мальчика из рук ведьмы, аппендицит тоже уже

был вырезан, но борьба с зеленоватым фосфоресцирующим чудовищем

продолжалась. Сыну становилось все хуже, образовалась опухоль в горле,

которая увеличивалась с каждым днем.

Сидя у его постели, я думала, что я плохая мать, потому что стараюсь

изо всех сил для себя. Не из любви к сыну, а из любви к себе я жажду

спасти его. Я так привязана к нему, что хочу спасти его для себя,

хочу, чтобы он остался со мной. Я знала, что у каждого человека из

солнечного сплетения излучается невидимая сила, что она может быть

огромной, если человек жаждет чего-то всем сердцем, и я старалась

сконцентрировать все свои мысли на том, чтобы передать сыну свою силу.

Но я не могла молить Бога о спасении моего ребенка, я не должна молить

высшую силу, Создателя о частных, личных вещах, ибо Он знает, что

кому хорошо и почему. Поэтому, дрожа от страха за жизнь ребенка, я

постоянно молилась: 'Да будет воля Твоя... Да будет воля Твоя...'

Однажды, держа сына на руках, я слегка изменила положение, он цепко

ухватился за меня и воскликнул: 'Оставайся здесь, держи меня крепко.

Тогда я прощу тебе все'. Я не могла понять, что он хотел сказать,

а доктор назвал эти слова бредом. И только много позднее я поняла,

о каком прощении говорил тогда мой сын.

Как-то после нескольких бессонных ночей я открыла Библию, как во сне,

ни о чем не думая, и прочла следующее: 'Не бойся, Твои враги посылают

в тебя невидимые стрелы, лишь пока допускает Бог. Но когда пройдет

их время, ты освободишься от всего злого'. Я тут же позвонила

своей матери и сказала, что Бог дал мне знак, что ребенок поправиться.

Вернувшись к постели сына, я увидела, что огромный, как мяч, нарыв,

прорвался, и зеленоватая масса гноя вытекает изо рта. Зеленый мяч...

это был тот же самый цвет. Время зла на великих космических часах

истекло. Мое желание и желание Бога на этот раз совпали... Он вернул

мне сына!

Но прививка сильно повредила моему здоровью, я видела все неясно,

как сквозь толщу воды, начались головокружения и сердечные приступы.

Это длилось месяцы. Лето, как всегда, я провела на нашей семейной

вилле у озера. Часами я лежала на террасе и, пытаясь успокоить нервы,

тысячи раз медленно повторяла: 'спокойно, спокойно...' Постепенно

мне стало лучше и я смогла даже спать по ночам.

Однажды сын спросил меня: 'Мама, может ли быть, что я уже жил

раньше?' Я удивилась его вопросу, а он сказал: 'Я видел в

саду черного жука. Он притворился мертвым, а потом убежал. И тогда

я вдруг понял, что это только кажется другим людям; что я, умирая,

встаю и снова иду, как жук, и снова живой. И еще, каждый день, как

я просыпаюсь, мне кажется, что я должен идти охотиться и добывать

пищу себе и детям. Но когда я открываю глаза, я понимаю, что я маленький

мальчик и твой сын. Но мама, моя жена и дети и все люди вокруг --

совсем другие: они черные и голые'. Скрывая удивление, я спросила:

'А где ты жил?' Тогда он уверенно нарисовал круглую хижину

с отверстием в крыше для дыма, а рядом голую женщину с длинными висящими

грудями, а чуть поодаль -- воду и пальмы. Он сказал, что там была

большая река, в которой жили какие-то чудовища. Еще он вспомнил, что

там люди сами делали для себя хижины и лодки. 'Даже теперь, когда