Стивен Кинг

Колдун и кристалл Темная Башня – 4

от Раймера, но… как ему их воспринимать?

— Когда они появились здесь, — он смотрел на Дейва, — ты подумал, что они совсем мягкие. Что ты скажешь теперь?

— Теперь? — Дейв в последний раз крутанул монокль, потом вставил в глаз и уже через него посмотрел на шерифа. — Теперь я скажу, что они чуть покруче, чем я думал поначалу.

Пожалуй, так оно и есть, решил Эвери. Но крутые не значит умные, хвала богам. Да, восхвалим за это богов.

— Я голоден, как бык, вот что я вам скажу. — Шериф наклонился, уперся руками в колени, приподнимаясь, вновь громко пукнул. Дейв и Джордж переглянулись. Джордж помахал рукой перед лицом. Херкимер Эвери, шериф феода, выпрямился. — Вот и внутри место освободилось. Пошли, парни. Пора и подзаправиться.

Даже закат не мог улучшить вида, открывающегося с крыльца бункера на ранчо «Полоса К». Только этот наполовину врытый в землю домишко, если не считать летней кухни и конюшни, и остался на месте усадьбы, построенной буквой L, с крыльцом, примыкающим к внутренней стороне короткой части. Места на крыльце хватало как раз для троих: два деревянных кресла качалки и ящик, к которому вместо спинки прибили доску.

В тот вечер Ален сидел в одном из кресел, а Катберт обосновался на ящике, который очень ему нравился. На парапете, вглядываясь в земляной двор и сгоревший остов дома Герберов, лежал дозорный.

Ален вымотался донельзя. Они искупались в соседнем ручье, но ему казалось, что он по прежнему благоухает запахами рыбы и водорослей. Целый день они считали сети. Он никогда не бегал от тяжелой работы, даже монотонной, но чего он терпеть не мог, так это работы бессмысленной. Которой им и приходилось заниматься. Хэмбри делился надвое: рыбаки и конезаводчики. У рыбаков они не могли найти ничего подозрительного, за три недели все трое в этом убедились. Ответы лежали на Спуске, на который они не смели даже взглянуть. По приказу Роланда.

Налетел порыв ветра и донес до них ноющий, дребезжащий «голос» червоточины.

— Как же я ненавижу этот звук, — вырвалось у Алена.

Катберт, непривычно молчаливый в этот вечер, кивнул:

— Да.

Слово это, да и многие другие, они произносили уже как местные. Ален подозревал, что хэмбрийский выговор останется с ними надолго после того, как они сотрут пыль Меджиса со своих сапог.

Из бункера до них доносился куда более приятный звук — воркование голубей. И тут же к ним из за стены прибавился третий, который молодые люди пытались уловить, сидя на крыльце и наблюдая за закатом: топот копыт.