Стивен Кинг

Колдун и кристалл Темная Башня – 4

если б смог, но не могу.

— Пожалуй, пора перекусить, раз уж забесплатно. — Рейнолдс указал на другой конец стойки, куда поставили только что принесенную из кухни оловянную миску с дымящимися моллюсками. — Хочешь?

— Они похожи на улиток и так же медленно сползают в живот. Принеси мне лучше жареного мяса.

— Как скажешь, партнер. — И Рейнолдс двинулся к другому концу стойки. Люди широко расступались, давая ему пройти. Его плащ с шелковой подкладкой и то никого не задел.

Дипейп пребывал в особенно мрачном настроении: мало того что пахал как вол, так еще и Ее святейшество ублажала сейчас ковбоев на ранчо «Пиано». Он осушил стакан, поморщился от запаха сосновой смолы, которым пропахли его руки, протянул стакан Стенли Руису.

— Наполни, да побыстрее, собака! — гаркнул он. Пастуха, привалившегося к стойке спиной и задницей, от рыка Дипейпа бросило вперед. С этого все и началось.

Шими шел вдоль стойки, с «верблюжьим» ведром в руках. В более поздний час, когда народ начинал расходиться, в его обязанности входила уборка. А до того он кружил по залу с ведром, сливая все недопитое из стаканов. Этот коктейль выливался в кувшин, который Стенли держал за стойкой. Надпись на кувшине в достаточной мере соответствовала его содержимому — «ВЕРБЛЮЖЬЯ МОЧА». Двойная порция этого пойла стоила три пенни. Пили его лишь самые бедные да те, у кого еще горела душа, а на другое денег уже не осталось, однако каждый вечер желающих хватало. И у Стенли не возникало проблем с опорожнением кувшина. Иной раз на дне что то и оставалось, но один вечер всегда сменялся другим. А с ним прибывали и новые жаждущие.

Но в этот раз Шими не удалось добраться до кувшина с «верблюжьей мочой», что стоял за стойкой. Он споткнулся о ногу пастуха, когда тот отпрянул от стойки, и, удивленно вскрикнув, упал на колени. Содержимое ведра выплеснулось вперед и, следуя Первому зловредному закону Сатаны (если какая то неприятность может случиться, от нее никуда не денешься), окатило ноги Дипейпа, от колен и ниже, ядреным коктейлем из пива, грэфа и белой молнии.

Разговоры за стойкой разом стихли, замолчали и мужчины у стола, где шла игра в кости. Шеб повернулся, увидел Шими, стоящего на коленях перед Дипейпом, и перестал играть. Красотуля, которая, закрыв глаза, вкладывала в песню всю душу, проорала еще пару строк, прежде чем до нее дошло, что в салуне неестественно тихо, тут она перестала петь и открыла глаза. Потому что такая тишина предвещала только одно: сейчас кого то убьют. И уж она, конечно, не хотела пропустить