Карлос Кастанеда

Внутренний огонь (Часть 1)

миру тайн, - продолжал дон Хуан. -

это иногда настолько много для воина, что он умирает: он ловится на том,

что я назвал бы высоким призывом неведомого. Такие воины забывают призыв

свободы, забывают о беспристрастности, они погружаются в неведомое и

влюбляются в него.

- И ты думаешь, что я подобен им, не так ли? - спросил я дона Хуана.

- Мы не думаем, мы знаем, - ответил Хенаро. - и ла Каталина знает это

лучше, чем кто-либо из нас.

- Почему она? - потребовал я объяснений.

- Потому что она подобна тебе, - ответил Хенаро, произнося слова с

комической интонацией.

Я уже собирался вступить в серьезные пререкания, но дон Хуан прервал

меня.

- Нет необходимости так горячиться, - сказал он мне. - ты таков,

каков есть. Битва за свободу труднее для некоторых, и ты - один из них.

- Для того, чтобы стать беспристрастным свидетелем, - продолжал он. -

нужно начать с понимания того, что закрепление или сдвиг точки сборки

- Это все, для нас или для мира, каким бы этот мир ни был.

Новые видящие говорят, что, когда нас учили разговаривать с собой,

нас научили также средствам оболванивания себя для того, чтобы удерживать

точку сборки неподвижно на одном месте.

Хенаро шумно захлопал в ладоши и издал пронзительный свист,

имитирующий свист футбольного матча. 'Давайте заставим двигаться точку

сборки! - закричал он. Давай, давай, вперед, вперед!'

Мы все еще смеялись, когда кусты вправо от меня неожиданно

задвигались. Дон Хуан и Хенаро сразу же сели, поджав под себя левую ногу,

а правую, с поднятым коленом, они держали перед собой, подобно щиту. Дон

Хуан подал мне знак сделать то же самое. Он поднял брови и сделал жест

покорности уголками губ.

- У колдунов есть собственные причуды, - сказал он шепотом. - Когда

точка сборки смещается в нижние области, видение колдунов ограничивается.

Если они увидят нас стоящими, они могут напасть.

- Нагваль Хулиан однажды держал меня два дня в этой воинственной

позе, - шепнул мне Хенаро. - мне даже пришлось мочиться в этом положении.

- И какать, - добавил дон Хуан.

- Точно, - сказал Хенаро, а затем он прошептал мне, как бы между

прочим: - я надеюсь, что ты уже сделал а-а? Если твои кишки не опустошены,

то ты наложишь в штаны при появлении ла Каталины, если я не покажу тебе,

как их снять. Если тебе придется делать в этой позе, то у тебя уже будут

сняты штаны.

Он показал мне, как действовать с брюками. Он делал это совершенно

серьезно и сосредоточенно. Все мое внимание было сфокусировано на его

движениях, и только когда я снял свои штаны, я понял, что дон Хуан ревет

от смеха. Я понял, что Хенаро опять разыграл меня. Я уже собирался встать,

чтобы надеть штаны, когда дон Хуан остановил меня. Он так смеялся, что не

мог выговорить ни единого слова. Он велел мне подождать, сказав, что

Хенаро пошутил только наполовину, и что ла Каталина действительно здесь,

за кустами. Его убедительный тон, даже среди смеха, дошел до меня, и я

замер на месте. Мгновение спустя хруст в кустах навел на меня такой

панический ужас, что я забыл о своих брюках. Я взглянул на Хенаро: его

брюки были уже на нем. Он пожал плечами:

- Прошу прощения, - прошептал он. - у меня уже нет времени показать

тебе, как надеть их не вставая.

А у меня не было времени даже на то, чтобы рассердиться на них или

присоединиться к их веселью. Неожиданно прямо передо мной кусты

раздвинулись, и оттуда вышло совершенно невиданное существо. Оно было

таким необычным, что я уже больше не боялся. Я был очарован. То, что было

передо мной, не было человеком. Это было что-то, даже отдаленно не

напоминавшее человека. Оно было похоже на пресмыкающееся, или на огромное

гротескное насекомое, или же на волосатую, предельно отталкивающую птицу.

Его темное тело было покрыто грубыми рыжеватыми волосками. Я не видел ног,

только одну огромную, рыжеватую голову. Нос был плоским, а ноздри

представляли собой два больших боковых отверстия. У него было что-то

подобное клюву с зубами. Каким бы ужасающим ни было это существо, глаза

его были великолепны: они были похожи на два гипнотизирующих озерца

немыслимой ясности. В них светилось знание, они не были человеческими

глазами, или глазами птицы, или какими-то глазами, которые я когда-либо

видел.