Дин Кунц

Душа Тьмы

тебе, где меня

искать. Нет, погоди.

У меня есть ключ от квартиры Мелинды. Если она еще не занята, я

остановлюсь там. Они сейчас же начнут проверку всех отелей, так что там

может оказаться безопасней. Возможно, я не так ценен, как думаю, или им на

самом деле не нужен эспер. Но я думаю, что они еще приползут ко мне через

некоторое время; это единственный способ помочь ей.

- Ты любишь ее?

Я лишь кивнул, не в силах это выговорить. Не знаю, были ли виной тому

остатки моих божественных иллюзий. Или я просто боялся, что ее чувства ко

мне не так сильны, как мои, и она забыла меня за этот месяц.

- Тогда поторопись, - сказал Харри. - У тебя не так много времени.

Я вышел из дома в стиле 'тюдор', прятавшегося среди заснеженных деревьев,

взял один из двух принадлежащих Харри ховеркаров и поехал домой. Я вдавливал

педаль акселератора в пол. Машину швыряло от одного края дороги к другому,

она вздымала облака снега, но я никого не сшиб.

Возможно, единственной причиной ареста Мелинды были ее собственные

действия? Но я прогнал эту мысль. Отличный же они выбрали крючок, чтобы меня

зацепить, если когда-нибудь вернусь из несуществующего царства Ребенка.

Должно быть, сочли Мелинду надежной страховкой от моей горячности и

глупости.

Я припарковал ховеркар в моем внутреннем дворике и вошел в дом через

двойные стеклянные двери, быстро собрал два чемодана, выгреб кучу наличности

из сейфа в библиотеке и распихал пять пачек по пяти разным карманам. Все это

были кредиты Западного Альянса, так что падения и возвышения правительств

мало сказывались на их покупательной способности. Прихватил два пистолета из

моей охотничьей коллекции внизу, по коробке патронов к ним, и все это отнес

в машину.

Когда я покинул двор и по дороге огибал утес, с которого открывался

великолепный вид на мою часть Атлантического океана, явилась полиция. В

восьмистах футах внизу, у самого начала подъема, тащился 'ревунок' во всей

своей бронированной красе.

Глава 4

Я остановил ховеркар и смотрел на приближающиеся машины; всего их было

три - тот 'ревунок', который я увидел первым, передвижная лаборатория,

напичканная приборами (что они хотели здесь найти, я не представлял себе), и

обычная патрульная машина с парой полицейских. Они послали против одного

человека тяжелую артиллерию, причем не тратя времени зря. Я критически

оглядел склон, поросший лесом. Ховеркар его не одолеет: для транспорта на

воздушной подушке нужны ровные дороги; в гористой же местности четыре его

тяжелые лопасти вонзятся в первую мало-мальскую возвышенность, погнутся,

проткнут дно кабины, - ничего хорошо это мне не сулит. Мягко говоря. А если

вернуться, то найти убежище я смогу только в доме, а дом стоит на самой

вершине утеса, и другой дороги из него нет. Я дорого заплатил за свое

уединение, и теперь именно это уединение обернулось против меня.

Завыла сирена. Можно подумать, без этого я не увидел бы проклятую машину

и не понял бы, чего им всем тут нужно. Передовая машина была уже в трехстах

футах, ее огромные лопасти создавали воздушный поток, от которого мой

ховеркар закачался, словно на волнах.

Морсфаген не собирался рисковать. Посаженный под домашний арест, запертый

в ИС, я, несомненно, буду работать на них и уж точно не стану совать палки в

осиное гнездо из-за Мелинды Таусер. Возможно, генерал собственной персоной

ехал в последней машине, чтобы улыбнуться своей знаменитой улыбкой, когда

меня запихают в 'ревунок' и втихую увезут.

Однако я вовсе не собирался настолько упрощать их задачу.

Зовите меня героем. Зовите меня отважным. Зовите меня авантюристом. Я

обзывал себя дураком, полным идиотом и сумасшедшим. Однако истина, как

всегда, где-то посередине.

Развернув ховеркар боком к 'ревунку', я проскочил по узкой полоске вдоль

самого края дороги, нацелившись в сторону обрыва. На миг я утратил

самообладание, но затем мое безумие (или героический порыв - как вам будет

угодно) взяло верх, и я до отказа вдавил педаль акселератора.

Машина жалобно взвыла и задрожала, бешено взревели вращающиеся лопасти.

Ховеркар на мгновение замер, словно бы в нерешительности, потом стремительно

рванулся вперед, сорвался с края обрыва и завис на высоте трехсот футов над

морем, словно пушинка одуванчика, - и тут же камнем полетел вниз - вниз...