Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том I (Часть 2)

нашего времени, что, кроме некоторых очень редких случаев, они

следовали делающей им честь системе умеренности, прочтя множество сочинений,

в которых другие народы мира выразили ужас, внушаемый им первыми веками

инквизиции. Хорошо, если бы они имели мужество отбросить с презрением

квалификацию легкого подозрения. По поводу ее еще теперь существует не без

основания сочиненная поговорка: если в здании инквизиции подойти к солее,

выйдешь оттуда если не изжаренным, то опаленным.

VI. Если даже обвиняемый оправдан, ему тем не менее остается

неизвестным имя доносчика и свидетеля обвинения. Редко получает он другое

публичное удовлетворение, кроме права вернуться к себе домой с

удостоверением в оправдании. Слабое возмещение ущерба, нанесенного его

чести, личности и имуществу! Оправдание позволяло зложелательству

неистовствовать против него и возбуждать сомнение в оправдательном

приговоре.

Статья четырнадцатая

ЧТЕНИЕ И ИСПОЛНЕНИЕ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ

I. Мы видели в узаконениях святого трибунала, какого свойства бывают

приговоры, выносимые против обвиняемых, сообразно сущности преступления, в

котором их считают виновными, если их присуждают как формальных еретиков или

как сильно заподозренных в принятии ереси. Следовательно, я не стану

повторять сказанного мною по этому поводу; я только замечу, что в довершение

чудовищных безобразий, пятнающих инквизиционное судопроизводство, приговоры

сообщаются жертвам, когда уже началось их исполнение. Осужденного отправляют

на аутодафе для примирения с Церковью или для выдачи в руки светской власти,

нарядив его в санбенито и картонную митру на голове, с дроковой веревкой

[418] на шее и со светильником из зеленого воска [419] в руке. При выходе из

тюрьмы он получает из рук чиновников все эти знаки бесчестия, и он облечен в

них, пока его ведут на аутодафе.

II. Когда он туда придет, ему читают приговор, за которым следует или

примирение с церковью, или релаксация, то есть выдача его светскому судье,

иначе говоря, осуждение на сожжение по королевскому гражданскому закону.

Этот ужасный образ действий, противный законности других судов, разуму и

естественному праву, иной раз производил страшное действие на несчастных

осужденных, которые воображали, что их ведут на эшафот, и которых

неожиданность сразу повергала в полное помешательство. Много подобных

примеров можно было наблюдать среди заключенных в королевских тюрьмах, когда

им объявляли смертный приговор. В 1791 году я был свидетелем скандальной и

ужасной сцены, которая наполнила мою душу горечью и заслуживает передачи.

Статья пятнадцатая

ИСТОРИЯ ОДНОГО ФРАНЦУЗА

I. Марселец, о котором я имел уже случай говорить {См. статью четвертую

этой главы.}, по имени Мишель Мафр де Рье, с первого допроса упорно

утверждал, что воспитан в католической религии и что был тверд в своей вере

за пять лет до дня своего ареста; чтение произведений Руссо, Вольтера и

других философов убедило его тогда, что есть только одна истинная религия -

естественная, а другие - лишь человеческое изобретение; во всех поступках он

добросовестно задавался целью достижения истины, и поэтому он готов снова

подчиниться католической вере, если кто-либо возьмет на себя труд доказать

ее истинность. Магистр Махи, монах ордена милосердия [420] (впоследствии

епископ Альмерии), взялся за это дело и несколько раз беседовал с ним. Он

сумел ему доказать пользу и до известной степени необходимость откровения;

затем он доказал, что в основе религии Моисея и Иисуса Христа лежит

откровение и наконец довел его до признания, что он побежден, - 'либо

потому, что вы правы [говорил он магистру], либо потому, что ваши познания

превосходят мои'.

II. Такое настроение привело к тому, что во все время процесса марселец

обнаруживал расположение к примирению с католической церковью. Единственным

условием, которое он ставил для своего возвращения к религиозным принципам,

было освобождение и право вернуться домой. Он не только не признавал себя

виновным, хотя и оставил христианскую религию для принятия естественной

религии, но и думал, что совершает дело, похвальное в очах Творца, следуя

указанному ему разумом решению для достижения блаженства в будущей жизни

[421] таким образом, как делает это теперь, возвращаясь к прежним принципам